Однако вскоре обнаружилось, что в моей комнате уже кое-кто был.
— Что ты делаешь? — спросила хмуро у матери, которая с недовольным видом крутила в руках мой телефон, явно пытаясь добраться до его содержимого.
Она вздрогнула от неожиданности, едва не выронив его из рук.
— Дина! Нельзя же так пугать, — произнесла строго, — мне чуть сердце не прихватило.
— Мама, ты не ответила на мой вопрос, — я не позволила ей перевести тему в любимом направлении, — зачем тебе мой телефон.
— Мне нужен был калькулятор, — выдала она, явно радуясь своей придумке.
— Калькулятор лежит прямо перед тобой, — кивнула на стол.
— Я не заметила, — выкрутилась она.
Преисполненная дурных подозрений, бросила взгляд на свой мобильник, так и есть — зеленый огонек моргает, оповещая о входящем сообщении.
Ну, мама! Везде свой нос пытается засунуть.
— Значит калькулятор на столе ты не приметила, а вот телефон, лежащий в сумочке — запросто? — сложила руки на груди, чтобы не было видно, как они дрожат от негодования.
Она посмотрела на меня так, словно я с глупостями какими-то к ней пристаю.
— Я хотела посмотреть, кто это тебе все написывает.
— Мама, а ты не думала, что это мое лично дело, кто мне там написывает.
— Глупости! Мать должна знать, чем живет ее дочь. Может ты в плохую компанию попала.
— Господи, мне не пятнадцать лет, чтобы лезть в странные компании! Я уже давно выросла, как ты этого не понимаешь.
— Вот чего я действительно не понимаю, так это того, зачем тебе пароль на телефоне. Ты там что-то непотребное прячешь? — она словно не слышала меня, — покажи немедленно!
От такого заявления я просто дар речи потеряла. Она что совсем не понимает, что такого разговора в принципе не должно быть.
Да сколько можно меня контролировать? Я раньше как-то внимания не обращала. Плыла себе по течению и плыла. Учеба, аспирантура — не до выяснения отношений было. А сейчас, едва вступив во взрослую самостоятельную жизнь, я обнаружила, что меня обложили со всех сторон. С работой, со знакомыми, с парнями. Даже в одежду мою она и то постоянно суется, проверяет не накупила ли срамоты. А если я замуж выйду, она что, будет каждый день приезжать и проверять, что творится у меня дома? Или может в первую брачную ночь будет стоять и контролировать процесс?
— Я ничего не буду тебе показывать. И пароль можешь не искать. Это мои отпечатки, — выставила вперед пятерню, — Если хочешь, можешь оторвать мне палец, чтобы иметь доступ к секретной информации, потому что иначе ты его точно не получишь, — выхватила у нее телефон и убрала обратно в сумочку, и застегнула ее.
Что там Северный говорил про приятеля, который готов после нового года сдать квартиру? Завтра же свяжусь с ним!
— Дина, ты отвратительно себя ведешь, — она разочарованно покосилась на сумочку. Наверное, не успела ее хорошенько обшарить, — мы столько сил потратили на твое воспитание. А что в итоге? Сплошная неблагодарность.
— Как, по-вашему, я еще должна вас благодарить? Ползать за вами на коленях? Кланяться при встрече? Ну так пожалуйста, мне не жалко, — склонилась в три погибели, рукой до пола доставая.
— Не паясничай! Ты совершенно не прислушиваешься к тому, что мы с отцом говорим.
— Да я только этим всю жизнь и занималась!
— Вот и дальше так же должна делать. Мы подскажем, направим куда надо… У нас с твоим отцом много всего в жизни было.
— Я не хочу жить так как вы, разве не понятно? Это ваша жизнь, а я мне нужна своя. Пусть с ошибками, с крутыми и не всегда приятными поворотами, но своя! Хватит навязывать свое мнение и контролировать каждый мой шаг.
— Знаешь, что, дорогая моя, — мать включила строгую учительницу, — пока ты живешь с нами, будь добра уважать наши правила.
Все. Больше не могу.
— Не переживайте, скоро перестану вас напрягать своим присутствием.
— В смысле? — не поняла она.
— В прямом. Скоро я не буду жить с вами.
— Куда ты собралась? — тут же завопила мама.
— Я от вас съезжаю. После Нового года сниму квартиру.
— Ты с ума сошла. Съехать она собралась! — она встала в дверном проеме, грозно преградив мне путь, будто я прямо сейчас собиралась уйти, — никуда не отпущу!
— Отпустишь. Если ты не в курсе, я уже давно совершеннолетняя и хочу жить своей жизнью…
— А сейчас можно подумать, ты живешь не своей!
— Мама! Я устала от вашего постоянного контроля, навязывания своего мнения. И дня не проходит, чтобы я не услышала от вас очередного наставления «как лучше».
— Мы делимся с тобой своим большим жизненным опытом, пытаясь уберечь от ошибок и необдуманных решений!
— Я хочу своего опыта. Своих ошибок. Своих решений.
— Да что за глупости! Можно подумать, мы тебе враги.
— Конечно нет. Я вас очень люблю, вы лучшие, — сказала совершенно искренне, — но пора уже признать, что я выросла и имею право поступать так, как считаю нужным.
— Да откуда тебе знать как лучше? — взвилась она
— Ну вот, опять, — я тяжко вздохнула и устало махнула рукой, — все мам, хватит. Мой переезд не обсуждается. Вы, конечно, можете купить наручники и приковать меня к батарее, чтобы никуда не делась, но это не поможет. Я ищу квартиру, так что готовьтесь.
Зря я, наверное, рассказала о своих планах. Они теперь с удвоенной силой насядут. Но просто сил больше нет терпеть. Я реально устала жить под колпаком, на своей собственной шкуре убедившись, как сильно может душить материнская любовь.
Мама пребывала вне себя от моего заявления. На столько, что даже забыла сыграть привычный спектакль, с прикладыванием руки к сердцу. Выскочила из моей комнаты и убежала к себе, громко хлопнув дверью, а через миг я услышала ее разговор по телефону, который начался со слов:
— Леня! Ты представляешь…
Понятно, все. Отцу побежала жаловаться на непутевую дочь. Ну и пусть. Мне уже все равно.
От волнения потряхивало, поэтому сама едва не уронила телефон, когда полезла за ним в сумочку. Сообщение, до которого так стремилась добраться мама было от Северного.
«На субботу все в силе?» — спрашивал он.
«Конечно» — ответила уверенно и не секунды не колеблясь. Ничто не заставит меня пропустить эту встречу. Ни маман с ее истериками, ни грозный отец, ни потоп, ни землетрясение, ни цунами.
Иду. Точка.
«Тогда готовься. Будет весело» — прилетело очередное сообщение. На душе чуть легче стало. Мне надоело, что у меня всегда все «как надо», я хочу «весело». Особенно с Северным.
Мать, естественно, не разговаривала весь вечер, оскорбленно отворачиваясь от меня, а отец, поздно вернувшийся от приятеля, даже не зашел чтобы поздороваться. Все ясно, решили взять измором, задавить обвиняющим молчанием.
