— А надо сколько?
— Много, но начало положено!
— Мама, сколько надо собрать?
— Сто тридцать.
— Это невозможно, — произнесла Ева. — Не стоит смотреть на проблему сквозь розовые очки. Я это понимаю, да и ты тоже знаешь.
В голосе Евы звучала обреченность. Так говорят люди, которые потеряли всякую надежду и смирились с неизбежным. У Антонины Евгеньевны заболело в груди, но она нашла в себе силы и слабо улыбнулась.
— Я найду эти деньги, — сказала она. — Мы поедем с тобой в Беларусь, там тебе сделают трансплантацию печени от донора. Доктор уже направил запрос, и тебя поставили на очередь.
— Не верю я уже ни во что.
— Завтра я смотаюсь в село, проведаю Раю, а потом снова пойду по фондам.
— Как там Рая? Ей уже лучше?
— Да, немного лучше, — сказала Антонина Евгеньевна, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. — Мои вы хорошие, единственные, самые любимые! Я вытяну вас, не отдам… болезням!
— Как мне хочется увидеть сестричку!
— Увидишь, обязательно увидишь! Надо только поспешить с операцией! — твердо произнесла женщина. — Главное, доченька, не падай духом. Хорошо?
— Не могу. Нельзя в моем возрасте верить в сказки. Чудес не бывает, мама.
— Бывают! Главное — это верить в то, что мы с тобой справимся. Твой парень намерен на тебе жениться, надеется, что вы будете счастливы, что у вас будут дети…
— Я тоже на это надеялась.
— Ты сказала, что любишь его, значит, ради вашей любви ты должна все преодолеть. Знаешь, какую силу имеет настоящая любовь? Огромную! И пока она будет у тебя, ты должна бороться! Любовь тебе поможет! Она всесильна! Когда вы собирались пожениться?
— Послезавтра он будет ждать меня у загса.
— Ты придешь? Можно взять такси и поехать.
— Нет, мама, у меня есть другой план на этот день.
— Какой план? — поинтересовалась Антонина Евгеньевна.
— Потом скажу. Ты иди, мама, отдохни, уже вечер, — устало произнесла Ева и прикрыла глаза.
Антонина Евгеньевна приехала в хостел, достала небольшую иконку с изображением Иисуса, поставила ее на тумбочку, стала перед ней на колени.
— Господи Боже, ты все видишь, все знаешь, прости меня за грехи вольные и невольные, за грехи моих предков и моих детей, — вполголоса говорила она, и слезы текли по щекам женщины. — Дай мне силы снести и пережить все испытания, посланные мне. Прошу тебя, умоляю: пошли исцеление моим детям, взамен возьми с меня что угодно! Можешь забрать мою жизнь, но даруй моим девочкам исцеление!
Антонина Евгеньевна еще долго просила Всевышнего спасти своих детей, не стыдясь слез. Изможденная и усталая, она легла спать, не поужинав, но сон не шел. Ей хотелось уснуть, чтобы, проснувшись утром, узнать, что все, что с ней происходит, просто ночной кошмар, а Ева и Рая здоровы и счастливы.
«Мне надо поспать, чтобы были силы на новый день, — сказала она себе. — Возможно, и правда мне все это приснилось?»
Глава 27Было больно смотреть на дом, в котором уже хозяйничали новые жильцы. Антонина Евгеньевна на миг задержалась возле него, посмотрела с грустью на окна. За ними было столько всего хорошего! Там она была счастлива с мужем, там росли их дочери. Все лучшее осталось в тех стенах и в прошлом. Тяжело вздохнув, женщина медленно пошла дальше.
Во дворе она увидела Галину и Василия, которые весело о чем-то беседовали. Заметив женщину, Галина поспешила уйти.
— Вася, я зайду ближе к вечеру, — сказала она мужчине.
Поздоровавшись с Антониной Евгеньевной, Галина прошмыгнула мимо нее, опустив глаза. Василий зашел в дом вместе с тещей.
— Как Рая? — спросила она.
— Все так же, — ответил он. — Вчера Галя помогла выкупать ее, а потом я вынес Раю во двор подышать свежим воздухом. Завтракать будете?
— Пока нет, я к дочери, — ответила женщина.
В комнате царил полумрак: окно было плотно завешено шторой.
— Кто здесь? — услышала она слабый голос Раи.
— Это я, доченька, — ответила Антонина Евгеньевна.
Она поцеловала дочь и спросила, почему в комнате темно.
— Я все равно плохо вижу, — ответила Рая, — для меня нет разницы, день или ночь на дворе.
Мать поинтересовалась у дочери, как она себя чувствует, и Рая ответила, что на таблетках лучше.
— Мама, а как Ева? Она может ко мне приехать? Хочу увидеть ее, — сказала Рая.
— Ева еще в больнице.
— Тогда не надо ее тревожить. Меня все равно уже ничто не спасет, а ей надо выздороветь, и как можно быстрее.
— Вы обе должны быть здоровы! — пытаясь казаться уверенной, сказала Антонина Евгеньевна. — Доченька, ты хочешь есть?
— Нет, у меня плохой аппетит.
— Вася тебя не обижает?
— Нет, мама, все нормально, они с Галей мне очень помогают.
Антонина Евгеньевна проверила лекарства в тумбочке, прикинула, что их хватит еще на полтора месяца.
— Ты отдохни, я скоро приду, — сказала дочери женщина.
Она вышла в другую комнату, прикрыв за собой дверь, достала шкатулку, где раньше хранились деньги, — там было пусто. Антонина Евгеньевна нашла зятя на кухне, он сидел за столом и пил молоко с батоном.
— Вася, у меня есть к тебе разговор, — сказала женщина, присаживаясь на табурет напротив.
— Какой?
— Я понимаю, что Рае нужны лекарства, и это определенные расходы, но, как говорят в народе, беда одна не ходит, другую за собой водит, — начала женщина. Василий допил молоко, отодвинул от себя чашку. — Ева… Она тяжело заболела, ее будут отправлять на операцию в Беларусь.
— Неужели? — Василий скривил рот в ухмылке.
— Кстати, Рая ничего об этом не должна знать.
— Да и мне не верится в это. Вам понадобились деньги? Я правильно мыслю?
— Да, очень нужны деньги Мне надо собрать огромную сумму.
— Еве, значит, нужны деньги на лечение, а второй дочери нет? — с иронией произнес Василий.
— Мне обе дочери дороги, и сердце болит и за одну, и за другую, — сказала ему Антонина Евгеньевна, — но на Раечку расходы гораздо меньше. К тому же на полтора месяца она обеспечена лекарствами.
— Уже и это проверили? А то, что Раю надо кормить, поить, вы не учли? И то, что вы не святым воздухом питались, когда здесь жили, уже забылось?
— Вася, побойся Бога! Я все свое большое хозяйство сюда забрала, да и жила здесь совсем немного. Давай не будем считать, кто сколько мисок супа съел, подумай о том, что надо спасать молодую жизнь, — сказала женщина. — Если не веришь, я могу привезти все необходимые документы из больницы.
