— Что случилось? — сразу же спросила я.
— Совет Правительств Земли пригласил нас сегодня на переговоры. Предварительно они сообщают, что изменили решение и хотят сотрудничества. Они готовы обсудить некоторые условия.
От этой информации меня накрыло волнением. Для меня стало очевидным, что мой дядя получил послание и сейчас совет сделает все, чтобы тянуть время. Это было отличной новостью, но я не могла знать, как на предложенные землянами условия отреагируют пришельцы. Моя тревога усилила переживания Ицнара, и в комнате повисло напряжение.
— Почему ты так встревожен? — спросила я, прикидываясь дурочкой, — разве это не хорошие новости, что земляне решили пересмотреть свое решение?
— Если бы это зависело от меня, сегодня же вечером мы с тобой уже летели бы к нам домой, — угрюмо сказал он, нервно теребя край пиджака. — Но отец принял другое решение. И возможно нам с тобой придется задержаться.
Мне не удалось скрыть радости от услышанного и Ицнар бросил на меня укоризненный взгляд.
— Я понимаю, хифанка, ты боишься и тебе радостно задержаться на родной планете еще хотя бы немного, но я уверяю тебя, тебе нечего опасаться и чем быстрее мы окажемся на Катасе, тем быстрее все наладится.
— После вчерашнего разговора с твоим отцом я не думаю, что мне нечего опасаться. Он открыто угрожал мне, — сказала я с вызовом.
Ицнар немного помолчал, будто собираясь с мыслями, затем сказал:
— Майя, ты должна кое-что знать. Мой отец все еще принадлежит к старой школе. Я объясню. Женские особи перестали рождаться на нашей планете не случайно. Ученые считают, что это было вызвано в первую очередь катастрофическим мужским доминированием. Женщины на нашей планете были лишены права работать, принимать активное участие в общественной жизни, их единственной целью было рожать детей и поддерживать своего мужа. Мы подавили своих женщин эмоционально и социально, и они перестали рождаться. Это происходило постепенно и когда мы поняли, что случилось, было уже поздно. Сейчас новое поколение катасийцев пересмотрело свое отношение к женщинам. Мой отец, его ровесники и предки поступали так с женщинами от части из эгоизма, но отчасти и от желания защитить и уберечь. Они переборщили. Будущие матери не хотели рожать девочек, потому что не желали им таких судеб. Обладая силой эмпатии, они своими чувствами отказывали будущим детям в праве родиться девочкой. В результате количество женщин критически сократилось. Это был саботаж, их месть, их действие, то, которое стало противодействием всему мужскому доминантному миру. Мы, молодежь, стремимся к иному. Мы понимаем важность присутствия женщин в нашей жизни и готовы разделить с ними эту жизнь равноправно. Поэтому тебе, хифанка, нечего опасаться. Мой отец был с тобой груб, желая защитить единственного родного катасийца, его сына, но он не враг тебе. Все изменится, когда ты родишь ему наследников.
— Конечно, изменится, — недовольно буркнула я, — он обещал избавиться от меня после рождения внуков.
Ицнар помрачнел, и я почувствовала его внутреннюю тревогу, стыд за поведение отца, желание защитить меня.
— Я приношу тебе свои извинения за его слова, — сказал он и взял мои ладони в свои горячие руки. — Запомни, со мной ты в безопасности, я клянусь.
Он так искренне это произнес, что меня обдало нежностью. Он заботился обо мне и его слова были правдой, я это чувствовала. Что же будет, когда появится Игнат? И если ситуация повернется так, что катасийцем придется убраться подальше от Земли? Что тогда будет с нами, с другими парами, которые уже так сильно связаны друг с другом? Эти вопросы мучили меня, и я решила перевести тему.
— Что означает это слово хифанка? — спросила я, понимая, что оно заимствовано из его родного языка.
— Любимая, — просто сказал он, и я тут же покраснела. Мне казалось, что про любовь у нас еще речи не шло, но, оказывается, я просто об этом не знала. Для меня это было все ново, эти неожиданные чувства, эта тяга, а теперь еще это ласковое обращение. Мне стало неловко.
Я вынула руки из его и отошла к окну.
— Какой сегодня у нас план? Что ты будешь делать и что делать мне?
— Сейчас мы идем на завтрак, затем мы с отцом улетим на переговоры. Дальнейшие действия зависят от решений, к которым мы придем в результате встречи. Я сообщу тебе. Возьми это, — он протянул мне небольшое круглое устройство, на котором не было абсолютно ничего, ни кнопок, ни дырочек.
— Это телефон для связи со мной. Тебе достаточно взять его в ладонь и дальше просто мысленно представить мой образ. Он уже встроен в телепатическую систему телефона. И мы сможем говорить с тобой в наших мыслях. Попробуй.
Онемевши от такой крутейшего устройства телепатии, я взяла телефон в ладонь и ярко вообразила себе Ицнара. Тут же я увидела, как Ицнар из кармана достал точно такой же предмет и, взяв его в ладонь, мысленно сказал мне:
— Привет.
— Обалдеть, — вслух сказала я, — а как я узнаю, что ты мне звонишь? — спросила я.
— Телефон завибрирует в твоем кармане, но эта вибрация не звуковая, она эмпатическая, ты просто это ощутишь. И он тут же продемонстрировал, как это работает.
— С ума сойти, — сказала я, — а ты можешь мне включить прямую трансляцию переговоров? — попросила я.
— Да, — просто ответил Ицнар, — ты все равно все узнаешь. Когда мы начнем, я свяжусь с тобой.
— Класс, — искренне обрадовалась я. Мне очень хотелось знать, как все пройдет и чем все закончится.
— Мне нравится, когда ты улыбаешься, — вдруг сказал пришелец, и я ощутила, как нас обоих накрыло волной возбуждения. Я нервно сглотнула, отворачиваясь от его пожирающего меня взгляда. Внутри меня все еще было сопротивление. Мое тело изнывало от желания, горело от одной мысли о прикосновениях пришельца, но мой мощный разум, рассудок твердил тысячи но и я закрывалась, прячась в бездну рационализации и логических лабиринтов. Моя интуиция подсказывала мне, что нужно потянуть с физической близостью. Несмотря на то, что Алма сообщила мне о невозможности разрыва нашей эмоциональной привязанности, наверное, где-то глубоко у меня все еще оставалась надежда. Ицнар не выбирал меня сам. И это мысль ранила меня больше всего, вызывала обреченность и апатию. Слишком сложно, все это было слишком быстро и сложно.
Я смущенно сделала шаг в сторону кресла и села на него, давая понять, что нуждаюсь в некой дистанции.
— Я буду ждать твоего звонка, — пробубнила я, все еще стесняясь.
Ицнар опустил глаза и двинулся к выходу. Его энергия резко стала холодной и замкнутой. Я решила, что обидела его тем, что избегала сближения. Но я не могла по-другому. На тот момент все было так сложно вовне, что про внутри даже и говорить было нечего. Однако его сердечная боль, пронзивши его, тут же пронзила и меня. И я просидела в ожидании не менее трех часов, мучаясь от тоски. Я знала, это было то, что сейчас разрывало нас обоих.
Наконец зазвонил телефон, и я резко ощутила волнение и одновременно радость от того, что в моей голове появился образ Ицнара. Он ничего не говорил мне, я просто могла считывать с его мыслей то, что происходило вокруг него.
