Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
В пору юности Филипп был одним из моих друзей. Он краснел немного больше, чем остальные ребята – когда ему было жарко, во время занятий спортом или при волнении. Когда некоторые из его товарищей по лицею обратили на это внимание, его стала беспокоить мысль, что он краснеет в присутствии посторонних, особенно, если покраснение могло выдавать эмоции, которые он хотел скрыть. В течение года этот страх постоянно усиливался. Во время летних каникул его боязнь немного прошла из-за того, что он не ходил в лицей, и потом он сказал себе, что в этом нет ничего страшного. На протяжении следующего года он еще часто краснел, но постепенно научился не придавать этому особого значения. Сейчас он краснеет не чаще других.
Прошло несколько лет, и на консультацию ко мне пришла 16-летняя Жозефина в сопровождении родителей. Ее беспокоила склонность к покраснению, которое, по ее словам, само по себе не доставляло проблем, но у нее горело лицо, и ей казалось, что ощущение жжения со временем усиливалось. Было очевидно, что оно никак не связано ни с соматическим заболеванием, ни с повышенной чувствительностью кожи, поскольку все видимые факторы, которые могли бы вызвать такое ощущение, у девушки отсутствовали, а лицо горело очень сильно. Жозефина оценивала жжение на 6 баллов по 10-балльной шкале, а в моменты обострения – на 10 из 10. Следует отметить, что по ее поведению и манере держать себя трудно было предположить существенный физический дискомфорт. Родители внимательно прислушивались к словам и жалобам единственной дочери: уже в самом начале консультации они заявили, что сразу после визита к врачу заберут ее из лицея, чтобы перевести на домашнее обучение! У Жозефины была легкая форма розацеа, но она утверждала, что это для нее не проблема, отказывалась признавать субъективный характер оценки интенсивности болей и говорила, что в лицее у нее все в порядке. Две консультации не изменили ситуацию к лучшему, и на будущее Жозефины я смотрю пессимистично.
Онихотилломания, трихотилломания и дерматилломания (см. главу 4) сразу же наводят на мысли о психическом происхождении расстройства. Мы все знаем кого-нибудь, кто грызет ногти (это онихофагия), но лишь немногие готовы добровольно признаться в том, что такая привычка вызвана тревогой и беспокойством. С онихотилломанией все немного сложнее, но, в отличие от Зоэ (см. главу 4), больные полностью осознают свою проблему. Так же обстоит дело и с трихотилломанией.
Признаться в том, что расцарапываешь сам себе кожу, если речь идет о дерматилломании, тоже довольно несложно. Подростки (расстройство появляется, как правило, в пубертатный период) охотно объясняют, что царапают себя не от зуда, а из-за стресса: создается впечатление, что расчесывание, даже если и не решает их проблемы, незамедлительно снимает нервное напряжение. Полное отрицание может быть связано с чувством стыда или с желанием скрыть то, что может вызвать стресс, но может свидетельствовать и о куда более серьезной патологии – патомимии (см. главу 4). Работы Давида Ле Бретона о скарификациях позволили многим подросткам узнать себя в описываемых пациентах и откровенно поговорить об этом, понять механизмы привычки и избавиться от нее с течением времени. Помогают и специальные сайты в интернете, посвященные дерматилломании и трихотилломании.
Клара – молодая 24-летняя женщина. Еще в ранней юности у нее появилась привычка крутить себе волосы и брови. Она всегда понимала, что делала это во время стресса, но считала свое поведение довольно странным и не находила этой привычке рационального объяснения. Дерматологи, к которым она ходила на прием, сказали, что нужно просто перестать вырывать себе волосы, но такой совет не очень помог… На сайте в интернете она нашла объяснения, позволившие многое понять об этом расстройстве, и она обнаружила форму подходящей терапии – принятия и ответственности. Клара пошла к психиатру, чтобы узнать об этой терапии подробнее.
Признать самоповреждения таковыми в большинстве случаев не составляет особого труда, гораздо труднее осознать, что такие странные ощущения, как жжение в ротовой полости (стоматодиния) или в области вульвы (вульводиния), или прурит (зуд), могут быть обусловлены психической жизнью. Впрочем, как бы то ни было, необходима помощь врача, поскольку он должен сначала исключить вероятность собственно соматического заболевания и только потом приписывать симптомы психической причине.
При стоматодинии часто бывает, что симптомы резко проявляются, и это запоминается очень надолго; в таких случаях легко установить связь с конкретным событием, которое и послужило спусковым механизмом. Просьба вспомнить такое событие позволяет людям задать себе вопрос, который еще не задавали, и понять причину возникновения нарушения. Многие другие пациенты предпочитают сначала ничего не рассказывать, даже если их окружению все очевидно: дело в том, что непроизнесенные слова превращаются в болезни, и для осознания этого понадобится время. Напомним, что стоматодиния иногда никак не связана с психической причиной, и важно искать основную болезнь, для этого часто бывает достаточно пройти всего лишь одно медицинское обследование. То же самое относится и к вульводинии или психогенному зуду.
ВРАЧ ПОМОГАЕТ В ОСОЗНАНИИ ЗАБОЛЕВАНИЯ
Если для одних людей принятие психической причины не представляет никакой проблемы, то для других все обстоит иначе: они очень удивляются, когда узнают, что симптом, который приписывают заболеванию полости рта, вульвы или кожи, на самом деле может иметь психическое происхождение. Врач способен оказать существенную помощь больному, сразу объяснив ему, что причины симптомов могут быть связаны с кожей или слизистыми, а также с общими факторами (нехваткой витаминов, заболеваниями других органов, токсической или медикаментозной причинами и т. д.) или расстройством нервной системы.
Нужно понимать, что речь может идти о нервной системе в целом: от периферических нервных окончаний до головного мозга или на любом участке между ними. А наряду с церебральными причинами не исключена и психическая. Тогда врач рассматривает все возможные варианты. Как правило, достаточно одного клинического обследования и беседы с пациентом, чтобы предположить психическую причину. К ней обращаются лишь тогда, когда есть основания, – никогда нельзя предполагать ее только потому, что не удалось обнаружить никаких других причин!
Ариан – энергичная женщина 60 лет, и уже год как ее беспокоит ощущение жжения во рту, особенно на языке. Она уже консультировалась с несколькими врачами и стоматологами: все они говорят, что не видят ничего особенного. Некоторые специалисты направили ее на дополнительное обследование, но так ничего и не обнаружили: анализы не выявили никакой аномалии. Ариан говорит, что утром не испытывает никакого жжения, как и во время еды, но симптомы усиливаются днем, достигают апогея вечером и особенно ночью. Судя по всему, речь идет об обычной стоматодинии. Когда ей задают вопрос, с чего все началось, она говорит, что не знает, но жжение появилось именно в тот момент, когда ее сын переезжал из Бретани во Французскую Гвиану. Когда спрашиваешь, переживала ли она по этому поводу, она отвечает утвердительно и признается, что ей становится все труднее быть вдали от сына. Она ни разу не видела его с тех пор, и, похоже, он не намерен возвращаться в ближайшее время. Ариан говорит, что такой вопрос застал ее врасплох: она никогда не думала о связи между переездом сына и жжением во рту, но теперь ей все ясно! На следующей консультации она сообщает, что чувствует себя лучше и охотно соглашается начать курс психотерапии, чтобы закрепить достигнутый результат.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
