Что теперь он хочет, Тай не решил. Одно знал точно — он ее не отпустит. Она — его женщина. Ее хотелось оберегать.
Он укутал Мэй в полотенце и на руках отнёс в спальню, уверяя, что иначе она обязательно простудится, а потом усадил ее на постель и долго расчесывал густые черные волосы деревянным гребнем.
— Твоя мать… она узнает? — тихо спросила Мэй, съежившись. — И вся делегация…
— И что? — голос Таймэна спокоен, хотя он сердито щурится за ее спиной.
— Стыдно…
— Что стыдно?
— Быть любовницей Императора. Как продажная девка. Под самого сильного легла.
Тай прикрыл глаза. Великий дракон, а это больно.
— Если бы я был не Императором? Было бы не так стыдно?
— Наверное, — Мэй закрыла лицо руками, опуская плечи.
— Ты ждёшь, что я снова предложу тебе стать моей женой? — в голосе Таймэна звенит лед. Слова Шань Тайлиня сами собой всплывают в его голове. Она сказала «да» на всё, как и предупреждал многоумный гуань. — Ты этого хочешь?
Она вскинула голову, обернулась и посмотрела на него с таким презрением, что он поперхнулся воздухом.
— Вопрос исчерпан, — процедила Мэй. — Убирайся. Чего смотришь? Пошел вон из моей комнаты! И больше не смей ко мне приближаться!
— А чего ты завелась? — насмешливо скривил губы он. — Я попал в цель? Ты приехала сюда… стать Императрицей?
Вскинутую для пощечины руку он перехватил за запястье, почти с ненавистью глядя ей в лицо. У Мэй задрожали губы.
— О нет, только не слезы. Я не перенесу твоих слез, — быстро сказал он.
— Не хочу я за тебя замуж, — всхлипнула она. — Я хотела попросить, чтобы ты никому не говорил. Ну какая из меня Императрица?
— Красивая? — с надеждой спросил Тай, прижимая ее к себе.
— Никакая! — выкрикнула она. — Отпусти!
— Не отпущу. Если ты хочешь, я никому не скажу. И виду не подам. Только не плачь, мэйли.
— Уходи, — оттолкнула она его. — Сейчас служанки придут меня одевать. Увидят.
— Я приду ночью.
— Попробуй.
— Это да или нет?
— Это может быть, — Мэй никогда не умела долго сердиться. — Проваливай.
Он поднял остатки своей одежды и исчез, а девушка упала лицом в подушку и взвыла. Ну почему все так сложно?
Она встала прямо в полотенце и взглянула на себя в зеркало. Что он в ней нашёл? Но вместо того, чтобы искать что-то привлекательное, ее глаза увидели россыпь бордовых пятен на ключицах. Она провела по ним пальцем, вспоминая, как жадно Тай целовал ее тело, и зарделась.
А всё же она в нем ошиблась. Он ее не любит. Хочет, но не любит. Как он возмутился, когда решил, что она… Как вообще можно так подумать? Разве может женщина принудить мужчину жениться? Только если забеременеет. Но Мэй умная и предусмотрительная. Она знает, что от занятий любовью появляются дети. Пилюли Мэй начала принимать еще во Франкии, посоветовавшись с Шессой. Она ведь знала, что может не устоять. Она хотела не устоять.
Боги, Тай, ну зачем ты это произнёс! Мэй тяжело вздохнула и натянула сорочку. А платье придётся надеть с высоким воротником. То самое, шёлковое, с журавлями, которое ему так понравилось. Когда-то отец подарил Мэй этот шелк… кажется, на совершеннолетие. Настоящий, катайский, насыщенного лилового цвета. Платье из него портниха шила долго. Она хотела сделать его и похожим, и непохожим на катайские одеяния, а получилось нечто совершенно новое. Платье плотно облегало грудь и бедра, застегивалось на золотые пуговицы и подпоясывалось широким поясом, спускаясь к полу красивыми складками. Оно было очень закрыто по франкийским меркам, но открытые руки и плечи выглядели вызывающе. Мэй всегда накидывала шаль поверх.
Служанки, которые пришли ее причесать, увидев эту самую шаль, замахали руками.
— Это невозможно, госпожа, — закричали они. — Платок сюда не подходит!
Они посовещались и притащили откуда-то шёлковый верхний халат жёлтого цвета с такими же журавлями на подоле, накинулись ей на плечи, чуть пропустив ворот сзади, закрепили булавками и заахали. Мэй с ними согласилась: действительно, красиво. Ярко, но в Катае любят яркие сочные цвета. Необычно — но неуловимо похоже на традиционный наряд. А когда ей подняли волосы в высокий узел и закрепили деревянными шпильками, Мэй и вовсе показалась себе красавицей.
Поколебавшись, она достала из шкатулки биро-кан, подаренную ей Таем и попросила девушек закрепить ее в волосах.
Они снова заахали:
— Какая красота! Старинная работа!
— Похожие, говорят, любила прежняя Императрица!
— Да, она любила серебро. При ней считалось, что серебро можно носить только членам императорской семьи. Но это давно в прошлом.
— Как закрепить, госпожа? Повыше? Пониже?
— На левом виске? — предположила Мэй.
— Нет, так не принято. На левом виске биро-кан носят только невесты. Я сделаю снизу, вот так, чтобы было лучше видно.
Мэй покорно позволила служанке воткнуть заколку в волосы. Она уже ничего не понимала. Если Тай не хотел жениться — для чего он сам, своими руками, приколол ей биро-кан как невесте? Ради шутки?
— А кто вообще имеет право носить биро-кан? — спросила она у служанки. — Любая, кто ее купит?
— О нет, такую биро-кан нельзя купить. Ее можно только подарить или получить в наследство. Ваша очень старая. Когда мужчина дарит ее девушке, которую любит, он непременно говорит о том, что его избранница может использовать ее как оружие против него самого — если он ей не мил.
А что говорил тогда Тай? Что-то про защиту от назойливых поклонников, кажется. То есть тогда он хотел ее в жены? А сейчас, стало быть, нет? Впрочем, оно и понятно: Мэй сама отдалась ему. Для чего жениться, если она и без того стала его любовницей?
Нет, это всё так сложно! Как бы она хотела узнать его настоящего!
Глава 21. Обстоятельства
Таймэн, покинув Мэй, направился прямиком в комнаты родителей. Мать должна была уже раздавать указания прислуге, она вставала на рассвете. Ему же было очень надо пошариться в ее вещах.
Таймэн понимал, что наговорил Мэй глупостей. Он ведь хотел ее заполучить в любом случае, отчего же его так взбесило только одно предположение, что она с ним по расчёту? Разве это важно? Нет. Плевать на Шань Тайлина, даже если он и прав. Пусть по расчёту, но его. Навсегда. Нельзя позволить ей уехать. Нужно любой ценой привязать ее к себе. Любой ценой.
— Да где же этот флакон, — бормотал он, выкидывая из резного сундука шёлковые халаты. — Я же видел, что он был здесь! Ага!
В хрустальном флаконе с плотно притертой пробковой крышкой было еще больше половины прозрачной жидкости.
