Как насчет твоей любви?
— Молоко подойдет.
Он вышел из комнаты. Она смотрела ему вслед. Потом откинулась на подушки и закрыла лицо руками.
— Как насчет твоей любви? — пробормотала она себе под нос.
На самом деле ей не хотелось, чтобы он ее любил, не так ли? И, конечно, она сама его не любила. Правильно. Не любила. Не настолько она глупа.
— Вот.
Она убрала от лица руки и открыла глаза. Джейк стоял над ней со стаканом молока в руке.
— Спасибо.
Он протянул ей стакан, потом сел на кровать.
— Эй, что не так? — спросил он, погладив ее по руке.
Кейт задрожала. Ей вдруг захотелось не разговаривать, а заниматься с ним любовью до изнеможения. Но она отвела взгляд.
— Если бы не я, твоя жизнь была бы гораздо легче.
После того как Джейк побывал на кухне, его глаза еще не привыкли к темноте спальни. Он не мог разглядеть выражение ее лица. Но понял по голосу, что что-то не так.
— Если бы не ты, я не стал бы отцом так скоро.
— Ты намереваешься участвовать в воспитании ребенка?
— Даже если я разрешу, чтобы его воспитывали Бет и Стью, я все-таки буду отцом. И обязательно стану частью его жизни. А ты?
— Что я?
— Ты не могла не думать об этом.
— Я… — Кейт нахмурилась. — Но Бет и Стью лучше воспитают ребенка, чем я в одиночку. Даже кто-то один из них в качестве родителя был бы лучше меня.
— Я не согласен.
Она встала с кровати.
— Их двое, а я — только одна.
Он тоже встал и обнял Кейт.
— Нас двое.
Даже в темноте он заметил, что она широко раскрыла глаза.
— Что ты говоришь?
— Давай не будем разводиться. Давай сами воспитаем этого ребенка.
Он услышал, как резко она вдохнула. С секунду казалось, что она обдумывает его слова. Потом покачала головой и отвернулась.
— О, Джейк, я не знаю.
Он почувствовал острое разочарование. Но она не сказала «нет». Что означало: у него еще есть шанс ее убедить.
— В чем причина твоих сомнений? — Он обхватил ее лицо руками. — Нам хорошо вместе.
— Конечно, в…
— Не только в постели. Я люблю тебя. И люблю нашего ребенка.
Она отшатнулась от него, но в ее взгляде что-то промелькнуло.
— Хватит, Кейти. Тебе тоже важен ребенок. Ты не можешь это отрицать. Она наша дочка. Мы можем стать семьей.
Джейк гладил ее плечи, руки, надеясь, что его прикосновения окажутся убедительнее слов.
Она медленно расслабилась и прижалась спиной к его груди.
— Хорошо, — наконец прошептала она. — Давай так и сделаем.
Джейк крепко ее обнял. Под одной его ладонью билось ее сердце. Под другой — лежал ребенок, который их сблизил…
Ему очень не хотелось разыгрывать эту карту. Очень не хотелось так манипулировать Кейт. Но еще меньше хотелось ее потерять.
Наступил первый день судебной процедуры развода в самом важном деле ее карьеры. А она могла думать только о Джейке.
На самом деле он не любил ее.
Как мог такой мужчина, как он, — которому всю жизнь нравилось быть героем и спасать людей, — полюбить такую женщину, как она? Она вовсе не нуждалась в спасении. И не была слабой.
Кейт сделала глупость, когда согласилась не разводиться с ним. Но как она могла устоять, когда он нарисовал такую радужную картину их совместного будущего?
Она шла из кабинета в зал суда, когда на нее нахлынула первая волна боли.
Когда приступ прошел, Кейт прижалась спиной к стене и попыталась отдышаться. Начав дышать нормально, она обнаружила, что не может пошевелиться.
У нее в испуге заколотилось сердце. Что-то было не так. Но что?
В кабинете есть диван. Она сможет лечь. Выпить воды. И позвонить Джейку. Он будет знать, что делать.
Да, он бросится к ней на помощь. Но неужели присутствие Джейка поможет ей больше, чем стакан воды?
Кейт посмотрела в другой конец коридора. За двойными дверями находился зал суда, где ее ждали Маккейны, их адвокаты и несметное число репортеров и простых зевак.
Ей осталось пройти всего двадцать метров до зала суда. Потом она будет сидеть в удобном кресле в течение четырех часов. Сможет выпить столько воды, сколько пожелает.
Кейт почти убедила себя в том, что так и следует поступить, как вдруг из-за угла вышел Кевин. Он тут же подбежал к ней.
— Что случилось?
Кейт заставила себя выпрямиться и отойти от стены. Она двигалась осторожно, боясь, как бы не вернулась боль.
— Ничего.
— Ты прижалась к стене, хватаешь ртом воздух и говоришь, что ничего не случилось?
— Я ощутила… — Ей не хотелось признаваться, как плохо она себя почувствовала. Или как ей хотелось, чтобы с ней был Джейк. — Сжатие. В животе. Я просто должна была отдышаться.
Не сводя глаз с ее лица, Кевин нахмурился.
— Сжатие? Это не то слово, которое является синонимом термина «родовые схватки»?
О боже! Неужели?
— Откуда ты знаешь?
— Две сестры. Пять племянниц и племянников. — Кевин положил руку ей на спину. — Идем обратно к тебе в кабинет. Можешь лечь на диван, а я позвоню врачу.
Кейт пришла в ужас при мысли, что что-то действительно может быть не так, поэтому она машинально возразила:
— Со мной все в порядке. Боль уже прошла. Это, вероятно, только ложные родовые схватки.
— Да, может быть, ты права. Но твой врач будет знать наверняка.
— Но судебное разбирательство…
— Кейт, нет. — Кевин повел ее обратно к кабинету. — Судебное разбирательство подождет.
— Но…
— Брось упрямиться. Нет ничего важнее малыша.
Конечно, он был прав. Но почему-то Кейт решила: если она ему уступит, это будет равносильно признанию, что что-то действительно может быть не так. Терзаясь волнениями, она позволила ему проводить себя по коридору в кабинет.
— Как позвонить твоему врачу? — спросил Кевин, открывая свой сотовый телефон.
Она едва не дала ему сначала номер телефона Джейка. Ее муж, без сомнения, бросится к ней на помощь, но что, если это действительно только ложные схватки? Разве не лучше подождать, пока она не будет знать наверняка?
Кейт назвала номер врача и опустилась на потертый кожаный диван. Как только она села, ее живот охватила вторая волна боли. Она машинально перевернулась на бок, обхватив живот ладонями.
