Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Сошлись. Разошлись. Сошлись.
Видно плохо, очень плохо. Черное, белое. Вьюга, круговерть. Не разобрать. Ветер воет волком. Скулит побитым псом. Вертится, кусает себя за хвост.
Гул. Свист. Удар. Лязг.
Вижу!
Впервые в жизни.
Рукоять плети сенсея окована металлом. Длиннее обычной.
Влево, вправо. Петли, круги. Петли, плети. Метания, мечи. Через лицо Камбуна – багровая полоса. Оскал белых зубов. Жутко. Хриплый смех. Безумный смех. Камбун рад.
Наконец-то! Камбун счастлив.
Удар. Лязг. Свист.
Черная гадюка оплела Камбуново запястье.
Рывок. Меч. Снег. Меч в снегу.
Да, сенсей! Да!
Камбун зол. Камбун рычит. Прыгает вперед. Ничего не вижу. Камбуна заслоняет спина сенсея. Широкая спина. Прямая спина. Согнутая. Сенсей сгибается в три погибели. Падает на колени. Так согнулся, так упал Мигеру во время демонстрации Ясухиро!
Нет!
Камбун заносит малый меч. Он – копия сенсея.
«Если голова не была отрублена полностью, убийца скорее всего поскользнулся.»
Нет!!!
Срываюсь с места. Бегу.
Опаздываю.
Тень. Удар. Хруст.
Камбун лежит в снегу. Без движения. Сенсей сидит в снегу. Привалился к забору. Прижал руку к груди. Из-под пальцев сочится кровь. Черная кровь.
– Кэзуо-сан!
– Я жив. Со мной все в порядке.
– Вам нужен лекарь! Мигеру! Останься с сенсеем!
– Да, господин.
Где среди ночи искать лекаря? В своем квартале я бы знал, а тут… Дом Ясухиро! Вот он, рядом! Там Цуиёши, слуги. Они должны знать!
Отчаянно колочу в ворота кулаком:
– Сенсей ранен! Зовите лекаря! Скорее!
В доме зажигается свет.
* * *
Когда все закончилось…
Что значит «закончилось»? Ну, слуги унесли раненого сенсея в дом, прибежал всклокоченный, насмерть перепуганный лекарь, бесчувственному Камбуну перевязали разбитую голову, связали руки, погрузили на тележку, чтобы доставить в тюрьму… Вот это и значит. Тогда я и вернулся в тупик, к Мигеру, все это время ожидавшему меня там.
– Дай мне твою клюку.
Он дал.
Клюка оказалась неожиданно тяжелой. Ближе к концу бамбук треснул, разошелся. Я засунул палец в щель и почувствовал холод металла. Железный прут. Мерзавец где-то раздобыл прут и вставил в свою клюку.
На всю длину, судя по весу. Быка свалить можно.
Неудивительно, что Камбун потерял сознание. Удивительно, что вообще жив остался. Надеюсь, сенсей не в обиде на моего слугу. Я так точно не в обиде. Не знаю, что было бы, убей Мигеру Камбуна. Когда самурай убивает безликого, не происходит ничего. А что бывает, когда безликий убивает самурая? Было ли такое хоть раз?!
– Бамбук треснул, – я вернул клюку Мигеру. – Почини.
Он поклонился:
– Да, господин. Я починю.
3. «Гори, язык? Скрипите, зубы?»
В зале, где меня принял господин Сэки, все было по-прежнему. Помост, доски покрыты лаком. Походный стул. Пейзаж на стене: карп борется с течением. Веер в руках старшего дознавателя. Темно-синее кимоно с золотым узором. Черная шапка чиновника.
И разговор сложился, как обычно. Чистый тебе театр Кабуки.
Сэки Осаму:О доблестный самурай!Воплощение всех добродетелей,прозрение всех будд!Неслыханная смелость,немыслимая мудрость!
Торюмон Рэйден (
делает круг по сцене):Незаслуженная честь,возвышение сверх меры!Если я, ничтожный, и преуспел,если добился результата,так лишь благодаря единственному:вашим советам, господин,вашей прозорливости, господин,вашему доверию, господин.С вашей руки ел, с вашего стола кормился!
Сэки Осаму:Преступник сидит под арестом,это ли не радость?Дело, смущавшее всю управу,дело, подобное сточной канаве,где никто не хочет мыть руки,завершено вашими трудами.Это ли не счастье!Предадимся же милым забавам,любованию снегом и яркой луной,выпьем саке, съедим пирожок!
Торюмон Рэйден:Хотел бы я возрадоваться, господин,да жгут мне язык слова,сидит под арестом преступник,да кое-кто гуляет на свободе.Честь самурая велит мне,долг самурая приказываетоткрыть вам всю правду,излить душу, успокоить сердце.
Сэки Осаму:Долг самурая? Честь самурая?(расхаживает по сцене, топает ногой)Неслыханная дерзость!Немыслимая глупость!Долг самурая – верность господину,честь самурая – преданность господину.Молчи, глупец!Закрой рот, стисни зубы,проглоти язык!Знаю я тебя, негодяя, язву коварства,стоит тебе заговорить,и дело, смущавшее всю управу,дело, подобное сточной канаве,где никто не хочет мыть руки,разверзнется вновь перед нами.Это ли не беда!Не предадимся мы милым забавам,не станем любоваться яркой луной,не выпьем саке, не съедим пирожок!Молчи!Дело закрыто, успех очевиден.Что тут неясного?
Торюмон Рэйден:Повинуюсь, господин!Дело закрыто, все ясно.Гори, мой язык, от невысказанного,скрипите, зубы, от умолчания!
Сэки Осаму:Гори, язык? Скрипите, зубы?О доблестный самурай!Воплощение всех добродетелей,прозрение всех будд!
Через сцену бежит служитель, задергивая занавес.
4. «Отец готов принять вас»
Студеный рассвет вползал в дом сквозь щели бамбуковых ставен. Нагретый камень давно остыл, но под одеялом оставались жалкие крохи тепла.
С решительностью самоубийцы я отбросил одеяло и вскочил на ноги. Махи руками. Махи ногами. Наклоны. Приседания. Отжаться от пола. Что теперь? Бегом на двор, голым по пояс, в одних просторных хакама. Идиот, сегодня тебе не нужно на службу. Тебе дали выходной. Зачем ты подскочил ни свет ни заря?
А, поздно. Что теперь мучиться?!
У колодца стоял отец: наполнял водой лохань.
– Доброе утро, отец.
– Доброе утро.
Я наполнил вторую лохань. Отец хмыкнул, я отвернулся, пряча улыбку, и мы оба предались безумствам. Уй-й! Что ж так холодно?! Это же не вода, это пыточный инструмент! Не дрожать, слышишь? Н-не д-д-дрожать…
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
