— Мне бы на работу, — напоминаю скорее себе, чем ему и предполагаю его ответ. Этого следовало ожидать.
— Практика, да и деньги платят.
Он на это смолчал и повел рукой вниз, по плоскому животу, к пушку волос.
— Убери здесь все, — проговорил он то, о чем я и сама уже думала. Кивнула. Не вижу смысла спорить. — Практика шесть часов в неделю. Работать можешь в своем фитнес-клубе, а с деньгами решим.
С одной стороны, круто, когда вот так все раскладываю по полочкам, решают денежные проблемы, а с другой такое вмешательство в личное пространство попахивало откровенным шовинизмом. И стеснением свободы и лишения права выбора. О чем я и сказала.
Он на это только хмыкнул, отпустил меня из объятий и, захватив пачку сигарет, пошел в сторону окна.
— Выход ты знаешь где, — бросил он небрежно и вышел на балкон.
Глава 15.1
Вот так. Минутка романтики закончилась, началась реальность, в которую Макар меня макал как в унитаз головой, своим ультиматумом.
Или слушаешься, или валишь. Но как бы жестоко не слышалось подсознанием, если хочу быть с ним подольше, то можно принять правила игры.
Временно. Пока не установлю свои, и не завлеку так, что он будет есть с моей руки.
Прикрыв глаза и вздохнул несколько раз, чтобы не закричать от обиды, я повернулась к уже приоткрытой двери балкона, за которой оперевшись на подоконник курил Макар.
Натянув на себя брошенную на полу футболку, я прошла вперед. На цыпочках, ощущая, как от натянутых до предела нервов сводит ноги, а колени слабеют.
— Курение очень вредно для импотенции, — подала я голос. Ждала реакции.
Макар фыркнув, повернул голову, чтобы посмотреть на меня через плечо. Охватить взглядом босые ноги, выпирающие от холода соски и лицо. Выражение которого указывало на капитуляцию.
Полную безграничную власть, которую я ему передавала.
Он потушил сигарету в пепельнице. Уже не первый раз я замечаю
совершенно не русские привычки, хотя не слышу даже акцента.
Хочу задать вопрос, но не успеваю, как он вдруг поворачивается и, опираясь спиной на подоконник, поражаем меня своим торсом.
Теперь при свете утреннего солнца, я могу разглядеть каждую венку, каждую выпирающую мышцу, каждый шрам и рисунок.
В голове толчками стучит кровь и я сглатываю, думая, что парень из фильма Сумерки, сверкающий, словно его намазали блестками не идет ни в какое сравнение с этим божеством.
Я поднимаю взгляд. Макар серьезен и суров. В его глазах страсть и сила. В теле воинская мощь.
— Ты прекрасен, — не сдерживаюсь в своих чувствах и подхожу близко, рукой очерчиваю тело, касаюсь шершавых ладоней и переплетаю пальцы.
Свои тонкие бледные с его длинными чуть темнее и прижимаюсь всем телом, тянусь к губам.
— Не кури, зубы пожелтеют, волосы выпадут, а член уже не будет таким твердым.
Трусь об гранитный конец и целую насмешливо изогнутые губы.
— Значит, тебе придется заменить мне вредную привычку, — говорит Макар, поднимает переплетенные руки наверх, буквально вытягивает меня в струну, отрывает от пола, целует, касается языком натруженных губ.
Потом поворачивается и усаживает меня на подоконник.
— Как часто ты курил, — спрашиваю лукаво и невольно смотрю назад и вниз. Двенадцатый этаж. От раскинувшегося города за окном захватывает дух. Но даже это не отвлекает от острого ощущения близости горячего мужского тела. Макар отпустил мои руки.
— Часто, Малыш, и теперь тебе придется следить, чтобы у меня не возникало желания взять в рот сигарету, — вкрадчиво говорит он и тут же стягивает футболку, оставляя меня обнаженной на обозрение всего города.
— Для этого в рот придется брать мне? — предполагаю я, взяв его за плечи, широко раздвигая ноги, между которыми он тут же вклинивается.
Сбрасывает полотенце, представляя передо мной во всей своей мужественной красоте. Его член стрелой указывал на меня, и я прикусила губы, не сводя взгляда с этого совершенства.
Макар поднимает мое лицо к себе и прижимается лбом, напрягая под руками все тело и начинает медленно, тягучее вторжение.
— Как минимум Малыш, как минимум.
Член входит туго, но до конца. Мы оба часто дышим, не сводя взгляда друг с друга. Я тонула в его глазах. В ощущениях, от того как растягивается влагалище под напором его плоти.
Твердой. Раскаленной. Огромной и такой желанной. Тело приняло ее как родное. Обхватила со всех сторон. Обласкала.
Глава 15.2
— Какая же ты тугая, Малыш, — как не своим голосом шептал на грани рычания Макар, и чуть оттянув бедра, толкнулся снова. — Какая же сладкая.
Я дернулась от нового тдвижения его мощных бедер. И снова. Он вынуждал не отворачивается, одной рукой держал подбородок, другой спину, продолжая двигаться размеренными, слишком размеренными толчками.
А я помогала. Скользила по гладкой поверхности, чувствуя, как под задницу натекает смазка. Сжимала мышцы влагалища, чувствовала, как все тело становится единой неподвластной мне субстанцией.
Больше нет Василисы. Да и Макара больше нет. Есть два тела, идеально подходящих друг другу. Есть эмоции сплетенные в один клубок. Есть вырывающиеся сквозь губы женские стоны и мужской рык.
— Макар… Боже, я не могу, — стонала я, желая выгнуться, но он продолжал держать меня, заставляя смотреть в глаза и трахал, жарил. Был глубоко внутри и наращивал темп, входил глубоко и выходил почти до конца.
— Да, Малыш, двигайся, — рычал он мне, пока я подмахивала бедрами.
Хотелось закричать, хотелось засмеяться. Удовольствие от его губ между ног? Господи, как я была слепа.
Именно сейчас я умирала от его скольжения, от вен, что елозили внутри, и воспаряла в небеса, чувствуя, что приближается падание.
Он уже сам на грани, отпускает подбородок, упирается рукой в раму, продолжает вбивать в меня гвоздем член. Резко. Грубо. Настойчиво.
Невероятно.
Внутри пульсирует. Это настолько долгожданное ощущение, что хватает всего еще пары десятков фрикций, и я кончаю.
В немом крике запрокинув голову, смотрю куда-то высь, в небо, на пролетающих мимо птиц, подставляя грудь под его поцелуи.
Слишком сильный был накал. Слишком сильно было возбуждение. Душ, прелюдия, а сейчас я в полуобморочном состоянии от оглушающей волны удовольствия.
