Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
В период правления Восточной Хань, похоже, сформировалась более стабильная императорская элита, поскольку вступление в ее ряды со стороны стало считаться чем-то неординарным. Такое обособление правящего класса согласуется с растущим количеством свидетельств продолжительного влияния семейств, члены которых занимали высокопоставленные должности на протяжении шести или семи поколений, благодаря чему число семейств, обладающих таким влиянием, уменьшалось. Несмотря на продолжающиеся вражду и перестановки в элите, наблюдается тенденция к более последовательной концентрации как власти, так и богатства. Этот процесс сопровождался формированием более сплоченной элиты, менее зависимой от занимаемых должностей. Приватизация богатства наконец-то достигла уровней, которые сами по себе давали больше защиты от грабительских интервенций, – пусть уменьшающаяся власть государства и делала доступ к государственным должностям менее привлекательным. В то же время поляризация между землевладельцами и арендаторами, похоже, усилилась, и последние переходили в подчинение первым не только из-за долговых обязательств. По мере распада имперского государства арендаторы превращались в слуг и зависимых работников местных сильных вождей и помещиков. Закабаление приводило к развитию клиентелы (отношений типа «патрон – клиент») и появлению местных армий. В III веке н. э. местные правители стали практически самостоятельными и независимыми от центральной власти[87].
Империя Хань поддерживала класс элиты, состоявший из государственных чиновников, землевладельцев и коммерческих инвесторов; эти группы во многом пересекались и соревновались за ресурсы между собой и с другими группами. Со временем концентрация земельных владений увеличивалась, тогда как нажим государства на производителей продукции ослабевал, а рента вытесняла налогообложение. Влиятельные семейства становились еще сильнее. Отношения между правителями и элитой изменились от централизованного военного правления эпохи Цинь к политике компромиссов эпохи Хань, которая только эпизодически прерывалась агрессивными интервенциями со стороны правителя.
Реставрация Хань еще сильнее сместила баланс в сторону богатой элиты. Эволюцию неравенства определяли два фактора: продолжительный период мира, позволявший концентрировать богатство за счет мелких землевладельцев и в конечном итоге даже за счет правителей государства, и продолжающееся насильственное перераспределение доходов представителей элиты. Первый фактор усиливал неравенство, второй – сдерживал. Но все же ко второй половине периода Восточной Хань и в послеханьских царствах III столетия концентрация богатства стала более мощной тенденцией.
Период Хань был лишь началом процесса, который позже стал определяющей чертой исторического развития неравенства в Китае. Насильственные смены центральных династий неизбежно сокращали некоторые из существовавших диспропорций. Этому способствовало и перераспределение земель, которое проводили новые режимы, однако обычно за ним следовало возвращение к прежней концентрации состояний, как это было в случаях с династиями Суй (с 581 года), Тан (с 618 года), Сун (с 960 года) и Мин (с 1368 года). С каждой новой династией из числа ее сторонников формировались новые элиты, занимавшие позиции, которые позволяли оказывать политическое влияние и накапливать частное богатство. Аристократия, низложенная в конце периода Тан – я описываю этот процесс в главе 9, – пустила тем не менее глубокие корни. Небольшое число видных кланов смогли продержаться при власти еще два-три столетия, пользуясь привилегированным доступом к высоким должностям и накапливая огромные состояния. Знать, чиновники и обладатели официальных титулов обычно освобождались от налогов и обязательной службы, что еще более способствовало концентрации ресурсов в их руках. Частные земли снова расширялись за счет государственных; землевладельцы снова старались скрыть из налоговых списков находящиеся под их контролем крестьянские домохозяйства.
В период Сун, после драматического уничтожения этого класса, возникла совершенно новая элита. Благодаря пожалованиям со стороны правителей возникли крупные поместья, а более поздние попытки предоставления крестьянам дешевых правительственных займов закончились неудачей. В период Южной Сун концентрация земель и клиентела расширились; запоздалые попытки ограничить размеры поместий были весьма враждебно встречены элитой. Монгольские завоеватели щедро награждали военачальников землями и разработали систему пенсионного обеспечения для их солдат. После изгнания монгольских землевладельцев и чиновников основатель новой династии Мин, император Хунъу, наградил большими поместьями своих соратников, образовавших новую знать; впоследствии Хунъу, а затем его преемники пытались сократить их владения, но эти попытки провалились. Напротив, земельные владения элиты даже выросли благодаря щедрости императоров, насильственным захватам и уступкам со стороны крестьян, которые стремились избежать имперских налогов и поручали свои участки покровительству помещика. Источник XVI века описывает ситуацию следующим образом:
К югу от Янцзы бедные и богатые опираются друг на друга, слабые все передают свою землю.
Фальсификация переписей не дает оценить истинный размах владений элиты. И опять же, должность открывала путь к богатству; в «Комментарии к кодексу Мин» откровенно говорится:
Следует опасаться того, что многочисленные достопочтенные чиновники воспользуются своей властью, чтобы с большим размахом получать поля и дома и отбирать имущество у населения.
Мы видим, что в какой-то степени повторяются процессы, которые можно проследить до эпохи Западной Хань на полторы тысячи лет раньше:
В конце династии Мин помещики приобрели многочисленных крепостных, которых они держали в наследственной зависимости. В стране почти не осталось свободных простолюдинов. Тем не менее, если влияние хозяина каким-то образом ослабевало, они могли взбунтоваться или уйти. Иногда они даже насильно отбирали поля своих господ, захватывали имущество хозяев и переходили в услужение другому человеку с новообретенным титулом. Изначальное влиятельное семейство могло возбудить судебную тяжбу, но власти обычно решали дело исключительно в пользу того, кто оказывался сильнее[88].
Последняя династия, маньчжурская Цин, конфисковавшая и перераспределившая обширные минские поместья среди императорских кланов и других своих последователей, погрязла в охватившей всю страну коррупции. Чиновники скрывали растраты и оформляли хищения приписками и вымышленными задолженностями; преувеличивали размах природных бедствий, требовавших освобождения от налогов; объявляли свои собственные земли бесплодными; авансом взимали налоги у богачей, присваивали деньги, а затем переводили долги на простолюдинов; переводили земли в другую категорию, но взимали налоги по обычной ставке, кладя разницу себе в карман, а также не выдавали расписок или выдавали поддельные. Помещики и вышедшие в отставку чиновники вовсе не платили налоги, действующие чиновники и распорядители перекладывали бремя налогов на простолюдинов в обмен на долю дохода. И, наконец, земельные участки регистрировали на сотни фальшивых имен, что затрудняло взимание недоимок и долгов. Коррупция среди высокопоставленных чиновников стала обычным механизмом накопления богатства, и чем выше занимал положение чиновник, тем быстрее он обогащался. Согласно некоторым оценкам, средний доход чиновников превышал их официальный, установленный законом доход в форме зарплаты и привилегий в десятки раз; в случае с наместником-правителем – в сотни раз, а в случае Хешэня (1750–1799), канцлера при дворе Цин во второй половине XVIII века, – в 400 000 раз. Для борьбы с коррупцией использовались казни и конфискации имущества[89].
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
