— Уйди! — заорал я, не скрывая своей сущности, и незнакомец побледнел, пятясь.
— Валс, — отозвалась ведьма, одёргивая сбившуюся футболку и осторожно шагая ко мне, — не трогай мальчишку. Он не виноват и… — дверь захлопнулась, оставив нас одних, — не стоит того…
— Ты променяла меня… — я тщетно подбирал слова.
— Я никого не меняла! — возразила она, приходя в себя и упирая кулаки в бока. — Я устраиваю свою жизнь. Мне нужны отношения и…
— Заткнись, — прохрипел я, отшвыривая кресло и наступая. Едва заметно дрогнув, Лана осталась на месте.
Я пожирал её глазами. Она. Моя. Только моя. Как она может не понимать очевидного?
— Перестань, — ведьма упрямо вскинула подбородок и стало понятно, что я говорил вслух. — Мы не вместе. Ты и я не…
— Чего тебе не хватает? Я подчиняюсь своей природе и не должен быть иным.
— Ты не хочешь! — она прошла мимо, задевая меня плечом и содрогаясь, словно это вызвало отвращение.
Млея от лёгкого аромата её кожи, я шагнул следом. Как же хотелось смять её в объятьях, стискивать упругую задницу, зарыться носом в её волосы, целовать её упрямо сжатые губы, слегка прикусывая их, заставляя открыть рот и стонать в мой. Она не сможет сопротивляться. Я почти настиг её, как запнулся. Девушка оглянулась и полыхнула зеленью глаз. Впервые я увидел в ней угрозу и хищник внутри меня напрягся.
— Зачем ты идёшь за мной? Почему не оставишь в покое?
— Потому что не могу иначе.
— Ты стал идиотом, — фыркнув, она села на высокий стул у барной стойки и забросила ногу на ногу. — Однажды ты пообещал отпустить меня. Если бы я знала…
— Ты вскормила меня, — мрачно бросил я, скрещивая руки на груди. — Теперь я всегда буду тянуться к тебе.
— Мы можем жить в одном городе.
— Мне этого мало.
— Большего я тебе дать не могу, — она казалась уверенной и холодной, но забыла, что я слышу, как бьётся её сердце. Оно колотилось, как после пробежки. А ещё, я чуял испарину, выступившую на её коже.
— Не хочешь, — поправил я и подошёл к ней вплотную. Лана не сдвинулась с места, продолжая смотреть на меня выжидающе. — Давай обсудим…
— Не начинай, — она попыталась спрыгнуть со стула, но я поставил руки на стойку по сторонам от ее тела и не позволил ей ускользнуть.
Так близко… Так искушающе…
— Не только начну, но и кончу, — я ухмыльнулся, заметив, как ведьма старается задержать дыхание.
Вклинившись между её бёдер, я уткнулся возбуждённым пахом в её лоно.
— Ты не надела бельё. Неужели малец так хорош в постели? — внутри всё сжалось в ожидании едкого ответа.
— Пусти меня, — неожиданно жалобно попросила Лана и замерла, зачарованно глядя мне в глаза.
— Моя девочка, — заурчал я, склоняясь к ней и не отводя глаз от её расширившихся зрачков, — ты ведь хочешь меня. Сейчас ты получишь всё, чего хочешь. Расстегни ремень, милая.
Она механически подчинилась, лихорадочно справляясь с пряжкой на ощупь, а затем расстегнула молнию и скользнула ладонью под ткань. Я едва сдержал крик. Её касание почти подвело меня к краю. Около года назад, я стал проявлять свойства истинного инкуба, полноценного и совсем немного сексуального голода обостряли мои способности. У неё не было шанса. Ведьма не устояла. Она сама подалась ко мне, целуя в губы, и тихо стонала, лаская пальцами твердую плоть.
Мне пришлось лишь слегка раздвинуть её бёдра и направить член во влажное лоно. Выгнувшись, девушка обвила ногами мои бёдра. Я толкнул её к стойке и ухватил за волосы.
— Не закрывай глаз, любимая. Хочу, чтобы ты видела, что это я. Я тебя трахаю.
Она болезненно заскулила, вжимая меня в себе пятками, и я сжалился, толкнувшись вперёд. Не смея ослушаться, моя девушка встречала каждое движение, не отводя глаз от моих. Влажная, покорная, моя… оттянув голову в сторону, я вцепился зубами в её шею и пропал. Вкусная, яблочно карамельная, с лёгкой ванильной горчинкой страха, который скоро она забудет. Мы оба содрогнулись в оргазме и сильнее сжимали друг друга. Она шептала моё имя, слабо цепляясь за плечи, и вдруг я отчётливо понял. Мне нужно сделать её своей прямо сейчас. Не отстраняясь, я вынул из заднего кармана джинс крохотный бумажный пакетик стоимостью в особняк, за обладание которым грозила смерть. Открыл его одним движением пальца и забросил содержимое в рот. Прокусив щёку, смешал горький порошок со слюной и кровью. Лана доверчиво прильнула ко мне, что-то шепча. Я прислушался.
— Может мы попробуем… всё сначала… Ты мне слишком дорог… Дурачок…
Мне было мало возможности. Мне нужна была уверенность. Потянув за волосы, я запрокинул её голову и прижался губами к её рту. От неожиданности она проглотила дурман, который я вытолкнул ей на язык.
Она не кричала, не билась в истерике и даже не смотрела со злостью. Нет. В её глазах я увидел лишь тоску и боль. Это было страшно.
— За что? — выдохнула она разочарованно и слабо толкнула меня от себя, конечно не преуспев в этом.
— Лана, милая… — она обмякла. Пришлось подхватить ее на руки и уложить на диван. Девушка часто дышала и смотрела мимо меня в одну точку. — Родная… — захрипев, ведьма сжалась, вырываясь из моей хватки, и замерла. Её веки опустились.
Сколько я не пытался, так и не смог привести её в чувство. Девушка казалась мёртвой, если бы не мерное биение сердца и редкое дыхание. Я стоял на полу на коленях целую вечность, пытаясь согреть ледяные ладони.
Солнце взошло и нещадно палило мне в спину, пока не поднялось к зениту. В воздухе стоял запах палёной плоти. Голод делал кожу чувствительной к ультрафиолету. Но разве это было важно. Все казалось лишним. Кроме неё.
Экстракт мака и горянки должен был сделать её покорной. Именно так он действовал на ведьм, из-за этой особенности смеси я рисковал оказаться сожженным заживо. Такая казнь была предусмотрена за покушение на ведьму. С моей кровью полученной Ланой второй раз, эта трава должна была подавить её волю и сделать моей. Окончательно и бесповоротно. Давая ей глоток крови не реже раза в месяц, я бы добился стойкого эффекта и примерно через год, Лана даже не помышляла бы о том, чтобы оставить меня.
Я хорошо подготовился и предусмотрел всё. Кроме того, что моя девушка всё никак не приходила в себя.
Вытянувшись вдоль хрупкого тела, я обнимал его, пытаясь согреть. В тот день я научился молиться и отчаянно просил небо вернуть мне её… пусть даже не мне. Только бы она очнулась, только бы пришла в себя… Я готов был смириться с её жизнью не со мной, но только с жизнью. Зная точно, что ее гибель освободит меня от необходимости таскаться за ней по свету, я мечтал знать, что она жива. Ведь именно ради этого я когда-то решился стать чудовищем. Ради неё. Теперь же я делал всё ради себя и даже готов был лишить её выбора и свободы.
— Милая, — шептал я, целуя неподвижные пальцы и прислушиваясь к редкому дыханию, — как же я виноват… как виноват…
