– С наступившим, Верунчик, мои золотые ручки!) Пишу тебе и думаю: сколько же терпения нужно иметь, чтобы так стойко сносить чужую глупость… Смею надеяться, что я еще не самый противный экземпляр из тех, что бывают в твоем адском кресле))) Чего я могу тебе пожелать? Да того же, чего и себе, – баланса. Той самой сложноуловимой золотой середины.
До встречи в наступившем году. Це-це, Люба.
– Спасибо. Взаимно. К концу февраля-началу марта должны по плану закончить. Надеюсь, ты не откажешь мне в просьбе: руководство клиники хочет отснять для рекламы мою лучшую работу. Не сомневаюсь, что это будешь ты. Так что готовься к фотосессии. Всех благ. Вера.
Вера и Надя
2 января
Москва. Улица Пивченкова
– Привет. Проходи. А вы, Дмитрий Павлович, давление меряйте два раза в день, не чаще. Сядьте поудобней в кресло, и только не нога на ногу, они не должны быть скрещены. Три раза померили – и выбрали то, которое больше нравится. Сейчас уже для нас, городских жителей, норма – 118 на 78. Если верхнее до 128 поднялось, а нижнее ползет к 90, надо пить мочегонное. И не ведитесь вы на эти дорогостоящие препараты! Индапамид возьмите за девяносто три рубля – и пусть лежит себе на всякий случай. Да, и соль, по возможности, уберите. А сахара полно в кураге и фруктах. Это Надя, жена моего брата двоюродного. Красивая, правда? Вы на талию ее посмотрите. Троих родила! Конечно, звоните. Угу… и вам всего доброго. Это что – торт?! Совсем сдурела. Тебе-то не в коня корм, а мне что, по принципу: «Счастье девушки – толстые подруги»? Да сосед, так, зашел, ничего особенного. Может, и симпатичный. Почему это я смущаюсь? Запущенный человек, вдовец, что ж не помочь советом, раз обратился. А… мы уже отметили немного, садись, угощайся, чем, как говорится, богата. Слушай, как я выгляжу? Только честно? Какой тебе кофе? А где мальчишки твои? Да не странная я… Голова со вчерашнего вечера гудит и кружится…
Кстати, на-ка, почитай, пока кофе варю.
«Привет, мама. Прости, что не смог позвонить сразу, прости, что так неожиданно исчез. Я знаю, что сделал тебе очень больно.
Здесь паузы короткие, все мысли и чувства обостряются, потому говорю прямо: не прощения от тебя жду, а принятия моего выбора.
Мама, родная моя, милая, бесценная, самая лучшая!
Знаю, как ты мучаешься, как обвиняешь себя в том, что сделала что-то не так… И вот это больше всего сводит меня с ума. Мам, все и всегда было так!
Ты такая, какая есть, другой нет и никогда не будет.
Хм… А вот эти слова любой мужик, не покривив душой, может сказать только одной женщине – своей матери.
Мама, ты сильная, а я твой сын. И здесь, как никогда прежде, мне нужна твоя сила. Тогда я стану сильнее вдвойне.
Тебе и так всю твою жизнь было нелегко, поэтому я просто не мог выливать на тебя то, что раздирало меня в последнее время на части.
Я прятался, притворялся, врал только для того, чтобы ты не поняла, насколько все плохо.
Я давно уже начал презирать себя за бесцельность существования, за то, что сижу у тебя на шее, за отсутствие настоящего интереса к жизни.
И в этом липком презрении к себе я не жил, а вяло барахтался.
Но пришел момент, когда судьба свела меня с достойными людьми, и я понял, что если не пойду за ними, буду и дальше медленно погибать в порожней пустоте.
Ты сама учила меня тому, что если сомневаешься – лучше резать. И я отрезал себя на время от жизни, которая мне представлялась бессмысленной. Кем я должен был бы стать в городе, где каждый второй – напыщенный невротик? Врачом-психиатром в твоей или подобной клинике? Но чем я могу помочь человеку, убедившему себя в том, что в жизни нет смысла, только потому, что не он, а коллега получил желанную должность, или любовница с женой рвут на части, или друг приехал на офигенной тачке, или бухать врачи запретили… Они бы перетекали, исчезали и менялись, и я бы вскоре так же не помнил их имен, как они – моего.
