Книга Где живет моя любовь - Чарльз Мартин

Каждое утро, когда мой дед просыпался, он садился на край кровати и протягивал вчерашние носки между пальцами ног. Вычистив их таким образом, он подходил к окну и смотрел на расстилающиеся вокруг дома поля. Убедившись, что там все по-прежнему в порядке, дед подходил к комоду, брал с крышки свои карманные часы и начинал заводить – медленно, аккуратно, всегда останавливаясь, когда до упора оставался один оборот головки. В этом и заключался его главный секрет. Если перетянуть пружину, механизм могло заесть, а это означало, что часы придется нести к часовщику. Я, впрочем, ни одного такого случая не помнил. Должно быть, за многие годы Папа хорошо натренировался и знал, когда следует остановиться.

Выйдя из клиники, мы с Мэгги очутились на парковке – на самом солнцепеке. Солнечные лучи обжигали, и лицо Мэгги почти сразу сделалось красным, словно запальная свеча дизеля. На ногах у нее были не обычные кроссовки, а легкие туфельки на тонкой подошве, которая, конечно, не могла защитить ее от жа́ра, который источал раскаленный асфальт, поэтому через парковку Мэгги шла, слегка приплясывая, словно стараясь вовсе не касаться земли. Если не считать отросших волос, сейчас она была как две капли воды похожа на Джулию Эндрюс, которая танцует на вершине горы в самом начале «Звуков музыки». Когда же она надела солнечные очки и улыбнулась, то сразу напомнила мне Одри Хепберн в «Завтраке у Тиффани».

Когда я открыл пассажирскую дверцу фургона, Мэгги забралась внутрь и попрыгала на мягком сиденье, словно расшалившийся щенок в витрине зоомагазина. Именно в этот момент она напомнила мне пружину Папиных часов. Проблема заключалась лишь в том, что я не знал, как близко Мэгги подошла к пределу, за которым механизм заблокируется.

Пока я обходил машину, чтобы сесть за руль, Мэгги закинула ноги на приборную доску, подтянула колени к груди и выставила вперед палец, показывая, куда ехать. Я уже знал, что это означает: мы отправляемся на поиски подходящего кафе, где можно перекусить.

На этот раз указующий перст Мэгги привел нас в кафе для автомобилистов, где я заказал два вафельных конуса с ванильным мороженым, обильно политым шоколадом. Мэгги, однако, захотелось мороженого с карамельной крошкой. Пожав плечами, я сунул ее порцию обратно в окошко, и парнишка за прилавком щедро посыпал мороженое разноцветными сладкими крупинками.

Вылизывая мороженое по краям вафельных конусов, мы опустили стекла и поехали домой. Мэгги прикончила свою порцию еще до того, как я съел половину. Удовлетворенно вздохнув, она сдвинула солнечные очки на лоб и заправила волосы за уши.

– Что ж, – проговорила она, – я думаю, мы можем больше не скрываться.

– Ты уверена? – осторожно уточнил я.

Она похлопала себя по животу.

– Все равно скоро это уже будет видно.

– Как скажешь.

– Эй, эй! – воскликнула она внезапно и, выпрямившись на сиденье, показала на небольшой магазин самообслуживания. – Остановись-ка здесь!

Я послушно припарковался на площадке для пожарных машин, и Мэгги, громко хихикая, выскочила из кабины и нырнула в магазин. Через несколько минут она снова показалась из дверей, буквально сгибаясь пополам от смеха. Она такая – моя Мэгги! Всегда найдет себе развлечение.

– Ну и чему ты смеешься?

Вместо ответа, Мэгги достала из «бардачка» блокнот, написала на верхней странице: «У нас есть новости. Догадайся – какие!», потом вынула из пакета, который держала в руках, детскую молочную бутылочку из прозрачного пластика. Отвернув крышку с соской, она вложила записку внутрь и с торжеством помахала бутылочкой у меня перед носом.

– Записка в бутылке!

Я посмотрел на ее пакет.

– Ну и сколько бутылочек ты купила?

Она только встряхнула пакет. Судя по его размерам, внутри могло поместиться не меньше дюжины детских бутылочек.

– Хватит на всех.

Сначала мы поехали к Брайсу и припарковались у ворот, которые по-прежнему были закрыты на массивный замок. Я знал, что Брайсу было бы приятно узнать наши новости, да и Мэгги очень хотелось рассказать обо всем ему первому. Схватив бутылочку с запиской, она крепко взяла меня за руку, и мы зашагали по дороге, ведущей к трейлеру. В лесу было тихо, к тому же под кронами дубов, выросших вдоль дороги, было намного прохладней, чем под открытым небом. Дубы, впрочем, не только давали желанную тень. Их корни взломали асфальт, превратив его в подобие карты автомобильных дорог США, и нам приходилось внимательно смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться.

Когда лес закончился, Мэгги остановилась и удивленно ахнула.

– Ну и ну!.. – проговорила она. – Похоже, ты не шутил. Интересно, с чего бы это Брайсу вздумалось устроить здесь генеральную уборку?

Я пожал плечами.

– Понятия не имею.

Спустившись с холма, мы тщательно обыскали трейлер и окрестности и даже наведались на полосу препятствий, но нигде не обнаружили свежих следов пребывания Брайса. Похоже, со времени моего последнего визита он дома не появлялся.

Стоя у дверей трейлера, мы в растерянности оглядывались по сторонам, как вдруг Мэгги потянула меня за рукав и, прикрыв глаза свободной рукой, показала на верхушку второго экрана.

– А это еще что такое? Ты раньше это видел?

Я проследил за ее взглядом. Второй экран был не просто отремонтирован, а полностью перестроен, в результате чего он стал больше, чем увеличенные аймэксовские экраны, но главное было не в этом. На самом верху я увидел что-то похожее на «воронье гнездо», какие бывают на старинных парусных кораблях. Добраться к нему можно было по лестнице и металлическому горизонтальному трапу. Благодаря своему положению (высота экрана плюс высота холма, на котором он стоял), «воронье гнездо» могло служить прекрасным наблюдательным пунктом, с которого просматривался весь Диггер.

Я покачал головой, потом пожал плечами. Я действительно не знал, зачем Брайс построил эту… штуку. Кое о чем я, однако, догадывался. У меня имелось довольно смутное представление о военной подготовке, о тактике, стратегии и прочем, но горизонтальный трап, его длина, ведущая к нему лестница, а также почерпнутые мною из книг об охоте на крупную дичь сведения, согласно которым стрелок должен занять позицию на каком-нибудь возвышенном месте, позволяли мне сложить два и два. А если прибавить к этому военное прошлое Брайса (точнее, то немногое, что мне было о нем известно), окружавшую его таинственность, а также рассказы Эймоса о том, как он проходил в своем спецназе специальную снайперскую подготовку, немудрено было и задуматься, уж не замыслил ли Брайс что-нибудь рискованное.