— Как мне следует поступить? — тихо спросил он.
— Поцелуй меня, — пробормотала Кайлоран. Его не нужно было просить дважды: Застонав, он жадно приник к ее губам, словно к фонтану жизни. Потом он расстегнул молнию на ее платье, и оно упало на пол мягкими бархатистыми волнами.
Он с замершим дыханием восхищенно разглядывал ее обнаженное тело, прикрытое легким кружевом, оттенявшим шелковистую кожу золотистого оттенка.
— Господи! — воскликнул он. — В это невозможно поверить. Ты словно богиня!
— Нет, я обычная женщина, — ответила она, продолжая расстегивать пуговицы на его рубашке. — На тебе столько одежды, а я почти нагая.
Он тихо засмеялся, потом сладостно втянул в себя воздух, когда она коснулась пальцами его сосков.
— Иди ко мне, — пробормотал Адам, притягивая ее к себе ближе. — Знаешь, я волнуюсь. Что, если в результате моей болезни я не смогу заниматься любовью?
— Я так не думаю, — улыбнулась она, целуя его в мочку уха.
Но он знал, что все не так просто. Ему предстояло испытание. И не только физическое — здесь было что-то другое, чему он никак не мог дать определение. Это его тревожило. Он чувствовал сдержанность Кайлоран. И причина этой сдержанности крылась не в том, что она не была уверена в нем как в любовнике. Причина крылась явно в другом.
Он продолжал ласкать ладонями ее груди, потом все ее тело, словно вновь открывая знакомую, но давно забытую страну.
Кайлоран со стоном вздохнула и обняла его, гладя по спине. Потом она выгнулась и свистящим шепотом сказала сначала тихо, а затем громче:
— Возьми меня.
В ее голосе слышалась мольба и нетерпение. По его венам, заполняя все его тело, пробежал знакомый ему огонь.
— О, Адам! — воскликнула она, когда он овладел ею. — Адам!
Он замер и выжидательно посмотрел ей в лицо, чувствуя, что ему чего-то недостает. Он отвел волосы с ее лица и заглянул в глаза.
— Скажи мне, — мягко попросил он.
Нельзя первой признаваться мужчине в любви, мелькнула у нее мысль. Она сдержала уже готовые вырваться слова и сказала:
— Мне хорошо с тобой!
И почему-то эти ее слова разочаровали его, словно он ждал чего-то другого.
Он лежал и смотрел на луну, которая тем временем залила постель серебристым светом. Можно ли прожить так до конца жизни, думал он. В настоящем, отрезанном от прошлого? Он вздохнул.
Кайлоран повернулась на бок лицом к нему. Его вздох показался ей очень печальным, каким-то обреченным. И тут она поняла, что никогда раньше не слышала, чтобы он вздыхал.
— Адам!
Он повернулся к ней. В лунном свете ее волосы, рассыпавшиеся по подушке и по плечам, делали ее похожей на сказочное, нереальное существо из другого мира. Возможно, так оно и было, ведь она знала его прошлое лучше, чем он сам.
— Что? — отозвался он.
— Как ты себя чувствуешь?
Он прижал ее к себе, радуясь прикосновению к ее теплой мягкой коже и думая, что никогда в жизни не испытывал ничего лучше и прекраснее.
— А как, по-твоему, я могу себя чувствовать? Удивительно и прекрасно!
— Я имею в виду не секс.
Он тоже не это имел в виду, но моментально отметил ее настороженность. Она была явно в чем-то не уверена.
— Ты хочешь знать, до какой степени я окреп, да, дорогая? — спросил он мягко и вкрадчиво.
Она покачала головой.
— Не совсем так. Но вот то, чем мы сейчас занимались… — она запнулась.
— Любовью, ты хочешь сказать? — решил помочь ей он.
Ее лицо внезапно вспыхнуло ярким румянцем. Почему она чувствовала себя рядом с ним юной школьницей, по-прежнему лелеявшей свою юношескую мечту? Осталось только завести личный дневник, чтобы слезно изливать в нем свои переживания в глупейших детских выражениях!
— Адам! Нельзя быть таким легкомысленным!
— Почему ты считаешь меня легкомысленным?
— Ты был серьезно болен. Мы занимались любовью и, скорее всего, слишком поспешили. Тебе так не кажется?
Он взял ее маленькую ладонь и провел ею по своей груди. Потом ладонь коснулась нижней части его живота.
— Я так не думаю. Похоже, я очень быстро восстанавливаюсь. Разве ты не чувствуешь?
— А память?
Он уставился в потолок. Память — совсем другое дело.
— Память вес еще не проснулась.
— И тебя это не волнует?
Засмеявшись, он повернулся к ней и увидел ее озабоченное лицо с маленькой складочкой между бровями.
— Кайлоран! — начал терпеливо объяснять он. — Я ничего не могу с этим поделать. Думаю, что память вернется, когда для этого настанет время.
С усилием сконцентрировавшись, он начал вспоминать их разговор за ужином, который они так и не съели. Перед его мысленным взором снова возникла грязная кухня и записка на столе, но что-то мешало ему увидеть все четко и понять все до конца.
— Кайлоран, — медленно проговорил он. — Я хотел бы вернуться.
Она замерла. В Лондон?
— Куда ты хочешь вернуться?
— Туда, где я вырос. Я хочу вернуться туда.
Глава тринадцатая
Лишь спустя два дня Кайлоран повела Адама в дом, где он провел свое детство. Она как можно дольше оттягивала этот поход в прошлое, так как считала, что он еще слишком слаб. Ей казалось, что он не выдержит такого сильного потрясения.
Конечно, этой отсрочкой она преследовала и свои интересы. Что, если его память внезапно проснется? Что, если расплывчатые осколки его прошлого превратятся в четкую картину?
Она успела привыкнуть к этому новому Адаму и постоянно удивлялась, как она могла выносить капризный нрав его прежнего. Сможет ли она снова жить в атмосфере бесконечной неуверенности, если прежний Адам вернется? Смогут ли они тогда поддерживать отношения?
Было чудесное, ясное весеннее утро. Голубое безоблачное небо сияло бездонной чистотой. В кустах громко пели птицы, а вдоль дорожек сада благоухали кусты желтых чайных роз.
Весна, время повторного рождения, думала Кайлоран. Лишь бы это рождение не оказалось фатальным для их отношений, лишь бы не погубило только что обретенное прекрасное чувство. Ведь все так изменилось между ними!
Она украдкой взглянула на Адама. Он поправился, к нему вернулась его прежняя сила духа. По крайней мере внешне он выглядел тем же самым человеком, в которого она когда-то безоглядно влюбилась.
Кайлоран задумалась. Нет, если честно, то он, конечно, сильно изменился. В серых глазах больше не было тревоги. Подозрительность и присущая ему акулья цепкость исчезли. Но стоит ему все вспомнить, как это, несомненно, вернется, печально думала она. И тогда вновь возникнет холодный и амбициозный Адам Блэк.
