— Оставить Дженни просто для души? — с надеждой спросил Крейг.
— Это не идеальный вариант, но иногда такое случается.
Делия грустно прислушивалась к их разговору.
— Но что будет Дженни делать весь день? — спросила она. — Она ведь привыкла работать и все время быть с тобой. А если оставлять ее дома, она будет, как бы не нужна.
Крейг повернул к ней голову.
— Немного мелодраматично, не так ли? — сказал он.
— Возможно. Я просто представила, что она почувствует, когда ты уйдешь из дома с другой собакой, на которой будет ее ошейник.
— Мы приложим все усилия, чтобы к ней вернулись навыки, — сказала Хильда. — Но, увы, она не молода.
Пора было возвращаться. Крейг протянул руку Дженни, которая с готовностью подбежала к нему.
— До свиданья, старушка, — прошептал он. — Я скоро опять приеду. Веди себя хорошо.
Он на прощанье погладил собаку и пошел к двери. Дженни испуганно смотрела ему вслед. Потом, поняв, что Крейг оставляет ее, негромко залаяла. Следуя выработанной привычке, она не побежала за ним, а просто сидела и с несчастным видом наблюдала, как уходит ее хозяин.
Крейг молчал почти всю дорогу назад. Делия была только рада этому. Печаль овладела ею — это чувство возникло при воспоминании о Дженни, но потом разрослось еще глубже.
Она приготовила легкий ужин, но так к нему и не притронулась.
— В чем дело? — наконец, спросил Крейг. — Ты молчишь с тех пор, как мы уехали из центра. Это из-за Дженни? У нее все будет в порядке.
— Еще неизвестно, — с трудом проговорила Делия. — Это плохо, если она будет на втором плане. Ты не должен этого допустить… — Она не могла говорить от подступивших слез. — Ты не видел ее глаз, когда уходил, а я видела… О Боже! Что я наделала!
И девушка разрыдалась.
Крейг был поражен. Он однажды уже слышал, как она плачет, но то была реакция на нервное потрясение. А эти слезы, вызванные печалью о другом существе, были совсем другими.
Он нежно погладил ее волосы.
— Не плачь, Делия. Все уладится.
— А если нет? — еле выговорила она. — Как она это перенесет?
— Но ведь Дженни собака. Мы не можем знать, что она чувствует.
— Я могу. Я видела это по ее глазам, и потом… я просто знаю. Со мной случилось нечто подобное, так что я знаю.
— Что именно ты имеешь в виду?
— Я… я не могу объяснить.
— Можешь. Расскажи мне.
Когда она не ответила, он крепко взял ее за руку, отвел в гостиную и усадил на диван.
— Теперь давай рассказывай, что так тебя огорчило. Посмотрим, что тут можно сделать, — настойчиво повторил он.
— Ладно, я расскажу. Я знаю, что ты презираешь меня как тщеславную пустышку, которая только и думает что о своей внешности и о том, какое впечатление производит на окружающих.
— Я тебя не презираю…
— Для меня с самого начала это было как проклятье. С того самого момента, как начала понимать слова, я слышала только о том, как я красива. Мой отец чрезвычайно гордился мной. У меня есть сестра, она на год моложе. Она умная и симпатичная, но он не обращал на нее и половины того внимания, которое уделял мне. Потому что я в семье была красавица, — с отвращением сказала Делия, и Крейг резко поднял голову, чтобы уловить малейшие оттенки ее голоса.
— Продолжай.
— Сначала это казалось здорово — быть папиной любимицей и вертеть им как хочешь. Но у него появилась навязчивая идея. Я стала моделью еще в детстве, потому что так захотел мой папа.
— А как к этому отнеслась твоя мать?
— Она была против, но отец настоял на своем. Он и пошел со мной к фотографу. Он любил внимание. Кончилось тем, что у меня не стало ни минуты свободного времени даже для того, чтобы побыть молодой.
— Именно поэтому ты так расстраивалась из-за Алисон?
— Да. У меня в детстве было столько работы, что я, вконец, вымоталась. Однажды я просто не выдержала и взорвалась прямо на съемочной площадке. С тех пор, меня больше никто не хотел снимать, и отец ужасно разозлился. После этого я перестала быть его радостью и его гордостью. Он потерял ко мне всякий интерес. У моей сестры обнаружились актерские способности. У него к тому времени было много связей, и он использовал их для того, чтобы сделать ей карьеру. И посвятил ей все свое внимание. А я часто смотрела, как они выходят вместе из дому… ты понимаешь?
— Да, — мягко ответил он. — Я понимаю.
— Я-то думала, что он действительно любит меня, а он…
Крейг вслушивался в наступившее молчание. Потом дотронулся до ее плеча, почувствовал, что она вся дрожит.
— Ты все еще плачешь? — удивленно спросил он.
— Нет… нет… просто я вспомнила то, о чем все эти годы старалась не думать.
— Твой отец действительно разлюбил тебя только из-за этого?
— Он не меня любил. Он любил мое лицо и ту жизнь, которую из-за этого лица мог получить. Какое-то время я ненавидела свою внешность. Даже старалась скрыть ее. Но потом подросла и поняла, какую выгоду можно из нее извлечь, только на этот раз для себя самой. Ведь существует столько разных способов. Это и улыбки, и поворот головы, и взгляд из-под ресниц. У мужчин начинает кружиться голова, и они забывают, что собирались выписать тебе штраф за парковку в неположенном месте, или же пускают тебя куда-то без очереди. Это легко и просто, и скоро вся твоя жизнь начинает состоять из такого рода уловок. И ничего другого в ней нет.
— Почему ты так безжалостна к себе? — мягко спросил он. — Потому что я был безжалостен к тебе?
— У тебя были все права на это. Все, что ты говорил обо мне, правда.
— Ничего из того, что я говорил о тебе в тот вечер, не было правдой. Мною управлял гнев, а тебя я совсем не знал.
— Ты знал меня лучше, чем кто бы то ни было, — с горечью ответила она. — Ты был единственным, кого я не смогла одурачить.
— Делия, не говори так. Не строй из себя монстра.
Крейг протянул руку, и Делия схватила ее, как будто в ней было ее спасение. Она рассказала ему не все, у нее не было слов выразить ту боль, какую она испытала, обнаружив, что обожаемый ею отец любил ее только за красоту, а это означало, что он не любил ее вовсе. Его безразличие к ней, потом наполнило ее страхом: а что, если другие узнают ее ужасный секрет — то, что она ничего собой не представляет как личность?
И она довела до совершенства свое лицо, чтобы никто не смог заглянуть, что там скрывается за ним. Но потом она встретила Крейга, для которого лицо ничего не значило. Он строго осудил ее, пробудив преследовавших ее всю жизнь демонов. Если бы только она могла объяснить ему все это! Но быть может, человек, чьи незрячие глаза видят так много, поймет ее без слов?
