— Поедем домой, — повторил Адриан. На этот раз она разрешила вывести себя через тяжелые двойные двери на улицу. Они оглянулись. Никаких признаков фотографа. Он не преследовал их.
— Лиаден?
— Я очень устала, Адриан. Поговорим завтра, если вам есть что сказать.
— Нет. Это не может ждать до завтра. Это надо прояснить сегодня.
Девушка чувствовала такое эмоциональное опустошение, что едва помнила собственное имя.
— Поговорим в кабинете.
Камин не горел, потому что они уезжали на весь вечер. В комнате стоял жуткий холод. Лиаден порадовалась, что не сняла теплое пальто. Теперь она засунула руки глубоко в карманы и с ноющей болью в груди наблюдала, как Адриан подошел к бару и налил им обоим бренди.
— Спасибо. — Она бесстрастно взяла бокал, хотя ей не хотелось бренди.
Адриан пытался осмыслить, почему Лиаден кинулась защищать его от фотографа. Ее отвага восхищала его. Он любил ее безмерно. И в то же время без конца делал ошибки, промахи на каждом шагу. Он предложил ей выйти за него замуж таким тоном, словно приглашал на летние каникулы слетать на Северный полюс. Он сделал глубокий вдох и повернулся к женщине, одиноко стоявшей у рояля.
— Вы не похожи на Николь. Возможно, цвет волос и силуэт — но это все.
— Вы хотите сказать, что я не заменяю ее?
Лиаден осторожно поставила рюмку на крышку рояля, бренди осталось нетронутым. Ее улыбка была несчастной. Она пожала плечами. Ей предстояло быть очень стойкой, чтобы уйти из этого дома и от этого мужчины. И хотя она отдала ему свое сердце, но она должна уйти. Лиаден полагала, что он все еще любит ту женщину и, вероятно, всегда будет любить. Быть второй... Это не то, что она могла принять. Как бы она ни любила этого мужчину.
Совсем недавно она была второй после веры у Майкла. И он, наконец, сделал выбор. Она не может повторять то же с Адрианом. Со временем его отношение может дойти до презрения.
— Разве я могу заменить ее? — продолжала она. — Ведь Николь вы отдали свое сердце.
— Вы обвиняли меня в том, что у меня нет сердца. Помните?
— Помню. Как она выглядела... Николь?
Руки сжали бокал с бренди. Адриан нахмурился. Первый раз за все эти годы его желудок не скрутило судорогой, когда он подумал о своей бывшей девушке. Все, что тогда произошло, отпечаталось у него в душе и никогда не исчезнет, как бы он этого ни хотел.
— Она была прекрасная журналистка. С великолепным чувством юмора... и красивая. — Он сократил свое описание до минимума. И тут он со стыдом понял, что не может вспомнить, как выглядела Николь. Потому что перед ним сейчас было бледное лицо и почти святая красота Лиаден.
— Это из-за нее вы отказались быть военным корреспондентом? Это она — причина, по которой вы заперлись в этом огромном доме и начали писать романы?
— То, что случилось с Николь, просто подтвердило бессмысленность моей прежней работы. Для людей, которые сидели дома и признавали неизбежность войны, это была еще одна кровавая смерть, несчастный случай. Для людей, которые прочли об этом в своих газетах между кусками тостов и глотками апельсинового сока, ничего не изменилось. В какой-то стране третьего мира кто-то погиб. Такова жизнь.
— Но для вас это что-то значит? — тихо спросила Лиаден, отметив ярость в его голосе.
— Да, для меня это что-то значит. — Тень набежала на его глаза.
В этот момент Лиаден поняла, что Адриан отнюдь не цинично относится к жизни. Может быть, когда-то он верил со страстью и идеализмом в то, что люди изменят мир к лучшему. Может быть, он верил, что если показать ужасные подробности войны и зверств, то люди разделят его ярость и постараются остановить убийства.
— Вдвоем вы, должно быть, представляли адскую команду. — Голубые глаза сверкали. Лиаден попыталась улыбнуться.
— Да, — согласился Адриан с отсутствующим взглядом. — Но это было давно. — Он поднял голову и уставился на Лиаден. У нее перехватило дыхание от напряженности его взгляда. — Сейчас я больше заинтересован настоящим.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Настоящим?
— Я просил вас стать моей женой. — Он поставил бренди на полку над камином. — Вы выйдете за меня замуж?
— Нет, Адриан. Я не хочу выходить за вас замуж. — Позвоночник окостенел. Злость снова бурлила в ней. Она не может принести в жертву самоуважение. Даже мужчине, которого любила. У него была возможность разубедить ее, но он только что объявил, что все еще любит Николь. Он высоко оценил ее добродетели — профессионализм, чувство юмора, ее красоту. И это было поразительным контрастом с тем, что он говорил о ней. Он сообщил Лиаден, что находит ее присутствие успокаивающим. Проблема в том, что Адриан не любил ее. И как он мог любить, когда в своих воспоминаниях он построил усыпальницу погибшей женщине. — Я не хочу выходить за вас замуж, потому что ваше предложение откровенно оскорбило меня.
— Оскорбило? — Адриан остолбенел.
— Да, оскорбило! Вы купаетесь в своей печали. До тех пор, пока вы носите факел в память о Николь и не сможете его потушить, вы будете одиноки. Вы не разрешаете себе с кем-нибудь сблизиться по-настоящему. Вы играете с мыслью о браке, потому что это удобно. А вовсе не потому, что в вас родилась эмоциональная связь, что-то вроде любви! Вы так... потакаете своим слабостям, так жалеете себя, что у вас и мысли не мелькает, что вы приносите боль другим. И даже настаивая на том, что вы плохой человек, вы оправдываете собственный эгоизм! Адриан, вы не можете изменить прошлое. Но вы можете построить будущее. Если, конечно, не будете бояться попытки.
Глаза Адриана потемнели от гнева. Он сделал шаг к Лиаден, потом остановился и громко выругался.
— Какого черта? Что вы здесь болтаете? Вы же ничего обо мне не знаете!
— Я многого не знаю, но то, что я сказала, правда. Вам не нужна жена, Адриан. И я не хочу быть чем-то вроде второго приза после Николь.
— Второго приза? — У него начался просто приступ ярости. Он уставился на Лиаден так, будто одним взглядом хотел превратить ее в камень. — Какого черта! Лиаден, зачем вы раскопали прошлое? Николь мертва! Она не бросила меня и не ушла. Как вы можете ревновать к мертвой женщине?
С глазами, полными обиды, Лиаден снова засунула замерзшие руки в карманы пальто.
— Как могу? Легко. Вы носите память о ней как своеобразный, невидимый, непроницаемый щит. И никому не позволяете сблизиться с вами. Подумайте об этом, Адриан. Будьте честны с собой. — Она подошла к двери. — Вы мужчина огромной жизненной силы и таланта. Вам надо бы разделить эти дары с миром. Не запираться здесь, в этом огромном доме, и не писать леденящие кровь кошмары! Впрочем... Это и правда не мое дело.
— Вот именно.
От его ядовитой реплики у нее в груди закипала обида. Она быстро отвела взгляд. Конечно, он разозлился, когда она так бескомпромиссно все высказала ему. А что делать завтра, спросила она себя. Что еще она может потерять, когда уже потеряла все?
