Оставив на этот раз дверь спальни открытой, Эдни вернулась на диван. Но не прошло и часа, как она снова пошла взглянуть на Сэвилла.
Он повернулся на другой бок, но его дыхание было таким же ровным, как и раньше. Девушка немного постояла, прислушиваясь, а потом решила, что, поскольку он лежал, повернувшись к ней спиной, она может устроиться рядом с ним на стуле.
Эдни смотрела на Сэвилла, и ее переполняла любовь. Вдруг он снова повернулся.
Бесшумно, как ей показалось, она встала. Неожиданно Сэвилл, глаза которого все еще были закрыты, довольно ясно произнес:
— Можете разделить постель со мной, если хотите, но должен предупредить вас, Эдни: я сейчас не в лучшей форме!
Ошеломленная Эдни боролась с желанием размозжить ему голову. Как это похоже на Сэвилла Крейторна! Она притворно вздохнула:
— А я-то считала, что это была моя счастливая ночь!
Она увидела, как его губы дрогнули и сложились в улыбку, и почувствовала, что до боли любит его. Его глаза все еще были закрыты. Она быстро вышла в гостиную и легла, испытывая на этот раз гораздо меньше беспокойства за состояние Сэвилла, чем раньше. Потом закрыла глаза и уснула.
Если учесть, что Эдни впервые сомкнула глаза за всю ночь, не было ничего удивительного в том, что, когда она проснулась, было уже светло, а время перевалило за семь. Открыв глаза, она увидела пару голых мускулистых ног. Ее взгляд быстро устремился вверх. Сэвилл стоял и смотрел на нее. Только она хотела сказать, что ему не следовало вставать с постели, как Сэвилл опередил ее.
— Я думал, что вы мне приснились, — проговорил он.
Представляя, как она сейчас растрепана, Эдни ужасно смутилась.
— Как ваша голова? — участливо спросила она, увидев, что он наслаждается ее смущением.
— Я только что принял пару таблеток.
— Вам получше? — спросила Эдни, машинально отбрасывая волосы с лица и открывая нежные скулы. Она обратила внимание на то, что он уже не был бледным.
Тут девушка поняла, что в то время, как она всматривалась в него, он любовался ею.
— А вы красивая, — сказал Сэвилл.
Сердце ее пустилось вскачь. Эдни отвернулась.
— Совершенно очевидно, что вам стало лучше! — Ей удалось съязвить. Никогда еще она так отчетливо не осознавала, что необходимо скрывать свои чувства. Сэвилл уволит ее, если хотя бы заподозрит, как она относится к нему, а Эдни слишком любила его, чтобы расстаться с ним навсегда. — Во сколько приходит женщина, которая убирает здесь?
— Что?
Она знала, что босс прекрасно понял ее.
— Я бы очень удивилась, узнав, что вы сами поддерживаете здесь такой образцовый порядок, — сухо сказала она. Ее сердцебиение немного утихло.
— В девять, — ответил он.
— Ну, тогда я пошла, — сказала Эдни и встала.
— Вы должны присматривать за мной! — запротестовал Сэвилл — и ей снова захотелось смеяться. Любовь? Хотела бы она понять, что это такое.
— Вы же хотели, чтобы я ушла, — напомнила она ему.
— Я передумал. Чтобы моя голова была ясной, когда я завтра полечу в Милан, мне, возможно, стоит последовать совету и не ходить на работу сегодня.
О, Господи. Он же был не в состоянии лететь в Милан, а не ходить на работу — это требование, а вовсе не совет. Эдни постаралась выглядеть спокойной и скрыть свое волнение:
— То, что вы не выйдете на работу, не значит, что и я могу не ходить.
— А мне казалось, что вы должны присматривать за мной до полуночи, — напомнил он.
— Ваша экономка присмотрит за вами.
— Миссис Дин приходит сюда всего на три.
— Мне надо идти на работу! — запротестовала Эдни. Любовь снова толкала ее на глупые выходки. Почему она спорила? Разве не замечательно провести целый день — до полуночи — с ним! Что это? Чувство самосохранения? Страх, что она может потерять бдительность и тогда Сэвилл увидит, что она любит его и узнает, какая она идиотка? Гордость?
Эдни смотрела на него и чувствовала — что-то надвигается. И, тем не менее, была ошарашена, когда он, как бы между прочим, спросил:
— Что представляет собой ваш босс?
Эдни почувствовала, как расплывается в улыбке, и с огромным трудом заставила себя сдержаться.
— Не поверите, если я вам скажу, — ответила она серьезно и все-таки улыбнулась. Сэвилл улыбнулся в ответ.
Совершенно очарованная, она отвела глаза, но ей пришлось вновь взглянуть на него, когда он предложил:
— Я позвоню ему и договорюсь, чтобы вы сегодня не выходили.
— У меня полно дел, — отклонила она его предложение.
Он подавил усмешку и, чтобы задержать Эдни подольше, сказал:
— И первое из них — приготовить мне завтрак.
Эдни сделала ему яичницу и поела сама. Сидя с ним за завтраком, она так мечтала остаться, что должна была сделать над собой усилие, чтобы уйти.
Она вымыла тарелки. Он взял полотенце и стал их вытирать.
— Точно, вам дали по голове!
И, не удержавшись, засмеялась, когда он пробормотал в ответ:
— Наглая девчонка!
— Я должна бежать! — сказала Эдни, не зная, как удержаться, чтобы не обнять его.
— Торопитесь?
— Домой, принять душ, переодеться — и на работу, — сказала она.
— А потом сюда, чтобы проверить, как я тут, — добавил Сэвилл.
— Серьезно, все будет хорошо? — спросила она.
— Вы вернетесь?
— Конечно, — улыбнулась Эдни. — Вы и в самом деле чувствуете себя нормально?
— Хватит суетиться — отправляйтесь на работу. Захватите мне миланские документы и срочную почту.
Эдни широко улыбнулась. Но улыбка пропала, когда они посмотрели друг на друга. Она не поняла, кто из них сделал первый шаг, но ей показалось вполне естественным, что она должна была потянуться вверх, а он — наклониться вниз.
Их губы на мгновенье встретились.
— Идите, — сказал он.
— Будьте молодцом, — проговорила она и ушла.
Сначала Эдни заехала домой. Она плохо соображала. Этот поцелуй совершенно ничего не значил. Он просто был завершением их добродушной игры. Эдни продолжала чувствовать себя не в своей тарелке, когда, приняв душ и переодевшись, приехала на работу.
Не успела она сесть за свой рабочий стол, как ей позвонил заместитель Сэвилла, Уинтроп Батлер, и сказал, что только что разговаривал с Сэвиллом.
— Если возникнут какие-то проблемы, позвоните мне, — проговорил он и добавил: — Сэвилл сказал, что вы завезете ему важные бумаги. Постарайтесь не перегружать его.
