Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
Но рядом никого не было. Комната оказалась пустой. Тот, кто только что встал из него, должен был выйти в коридор и столкнуться со мной, и мне пришлось бы отодвинуться в сторону, чтобы пропустить его.
Я быстро провел лучом фонаря вдоль стен. Увидел каминную трубу и очаг, окно и ставни были закрыты, окно перегораживали две деревянные балки — такие часто прибивают в детских комнатах, чтобы ребенок не вывалился наружу. Других дверей в комнате не было.
Кресло раскачивалось все слабее, теперь я едва различал его колебания и почти не слышал стука. Наконец оно замерло, и наступила тишина.
Детская комната была хорошо обставлена, убрана и выглядела так, словно ребенок покинул ее на пару дней или просто ушел на прогулку. Здесь не чувствовались сырость, заброшенность или неуютная атмосфера нежилого помещения, которые царили во всех остальных комнатах особняка Ил-Марш. Затаив дыхание, я осторожно и аккуратно обследовал комнату. Проверил кровать, она осталась заправленной: простыни, подушки, одеяла и стеганое покрывало — все было на месте. Перед кроватью стоял маленький столик, а на нем — крошечная деревянная лошадка и ночник с оплывшей, наполовину сгоревшей свечкой. В комоде и гардеробе все еще хранилась одежда для мальчика шести или семи лет, красивая, хорошо сшитая одежда, вроде той, что носили мои родители, когда сами были детьми. Я запомнил это по старым фотографиям, которые еще хранились у нас дома. Такая одежда считалась модной лет шестьдесят тому назад.
А потом я увидел детские игрушки, множество игрушек, и почти все они были чистыми, расставленными с большой тщательностью. За этими игрушками следили и хорошо ухаживали. Ряды оловянных солдатиков, выстроенных в полки, и ферма, состоявшая из огороженных заборами раскрашенных амбаров, стогов и маленького кукурузного поля на деревянной доске. Модель корабля с мачтами и льняными парусами, пожелтевшими от времени; хлыст для верховой езды, лежавший рядом с начищенным до блеска волчком. Там я обнаружил различные настольные игры: лудо и халма, шашки и шахматы, а также пазлы, изображавшие сцены из деревенской жизни, цирковые представления и картину «Отрочество Роли».[8]В маленьком деревянном ящике хранились кожаные обезьянки, шерстяная кошка с четырьмя котятами, лохматый мишка и лысая кукла в матросском костюме и с лицом китайца. У ребенка имелись карандаши и краски, флакончики с цветными чернилами и книжки с детскими стихами, легендами Древней Греции и библейскими историями и молитвенник, набор костей и две колоды игральных карт, миниатюрная труба и разрисованная музыкальная шкатулка из Швейцарии, а также оловянный негритенок с руками и ногами на шарнирах.
Я брал все эти вещицы в руки, ощупывал и даже нюхал некоторые. Они пролежали здесь, наверное, с полстолетия, и все же в них, наверное, играли днем и убирали на ночь. Я больше не боялся. Мне стало любопытно. Я испытывал странное, непривычное чувство, словно все это происходит во сне. Но по крайней мере в тот момент мне казалось, что бояться нечего и ничто не может причинить мне вред. Пустая комната, открытая дверь, заправленная кровать и странная атмосфера печали и утраты, которая вызвала у меня ощущение опустошенности и грусти. Как я мог это объяснить? Я просто чувствовал это.
Собака тихо сидела на коврике рядом с детской кроваткой. Я обследовал комнату, но так и не смог найти объяснения случившемуся. Не желая больше оставаться в этом месте, навевавшем на меня тоску, я в последний раз осмотрелся по сторонам, позвал собаку, вышел и закрыл за собой дверь.
Было еще не очень поздно, но у меня пропало всякое настроение изучать бумаги миссис Драблоу. Я чувствовал себя измотанным, усталым и опустошенным после сильных переживаний. Примерно так же, наверное, ощущает себя человек, выброшенный на берег после бури.
Я выпил бренди, разбавленный горячей водой, обошел дом, подбросил угля в камины и закрыл все двери, прежде чем лечь в постель и почитать перед сном сэра Вальтера Скотта.
Но перед тем как удалиться к себе, я снова прошел по коридору, ведущему к детской. Дверь была закрыта, как я и оставил ее. Я прислушался, но ничего не услышал. Я не стал вновь нарушать тишину и уединение комнаты и тихо вернулся в свою спальню, находившуюся в передней части дома.
Ты свистни — тебя не заставлю я ждать
Ночью ветер усилился. Пока я лежал и читал, до меня доносились его яростные порывы, которые били в окна со все возраставшей силой. Но когда поутру я внезапно проснулся, ветер стал еще более свирепым. Дом напоминал корабль, застигнутый бурей, которая с ревом проносилась над болотами. Повсюду скрипели ставни, в каминных трубах слышалось завывание, во всех трещинках и уголках дома свистел ветер.
Сначала меня это встревожило. Но затем, лежа неподвижно, я собрался с мыслями и вспомнил, как долго простоял особняк Ил-Марш, непоколебимый и обдуваемый всеми ветрами, словно маяк. Зиму за зимой он выдерживал натиск ураганов и проливных дождей, града и снега. И не было никаких причин опасаться, что сегодня дом рухнет под ударами ветра. А потом на меня снова нахлынули детские воспоминания, и я вновь с грустью вспомнил о тех ночах, когда лежал в своей теплой, уютной и безопасной кроватке в детской комнате наверху родительского дома в Суссексе, слушал, как ревел ветер, словно лев, или завывал у дверей и бил в окна, и знал, что у него не хватит сил добраться до меня. Я откинулся на подушки и погрузился в приятное, похожее на транс состояние, нечто среднее между сном и бодрствованием, мои переживания и впечатления воскресали в моем воображении, и в конце концов я вновь почувствовал себя маленьким мальчиком.
Затем откуда-то из завывающей темноты до меня донесся крик, он тут же вернул меня в реальность и разрушил мое умиротворение.
Я прислушался. Ничего. Только шум ветра, похожий на крик банши, и грохот оконных стекол в старых, рассохшихся рамах. А потом снова послышался крик, знакомый крик отчаяния и муки, вопль о помощи. Кричал ребенок, который находился где-то на болотах.
Но не было никакого ребенка. Я знал это. Да и откуда ему взяться? И все же разве я мог спокойно лежать и не обращать внимания на крик, пусть и давно умершего призрака?
«Покойся с миром», — подумал я, но этот бедный малыш не находил успокоения.
Через несколько минут я встал. Я собирался спуститься вниз, налить себе что-нибудь выпить, пошевелить уголь в камине, сесть около него и попытаться отгородиться от этого зовущего голоса, для которого я ничего не мог сделать и которому никто не в силах был помочь уже… одному Богу известно сколько лет.
Когда я вышел на лестничную площадку вместе с Паучком, произошло два события. Мне вдруг показалось, будто за секунду до меня кто-то спустился сверху и прошел в одну из комнат. А когда ветер с ужасающей яростью вновь обрушился на дом и он, казалось, вздрогнул от этого удара, неожиданно погас весь свет. Я не потрудился взять фонарь с прикроватного столика и теперь стоял в кромешной тьме. На мгновение я даже испугался, что потеряю равновесие.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
