— Ты моя, — повторил он. — Целиком и полностью. Ты в моем распоряжении и всецело зависишь от меня.
— Как ты смеешь? — Марша даже взвизгнула от бешенства. Перед ее глазами плыл красный туман, руки тряслись.
— Придется тебе мало-помалу превратиться в покорную и бессловесную сицилийскую жену, — медленно произнес Винченцо, и его чувственный рот изогнулся в откровенно довольной усмешке. — Это произойдет не сразу, но дай только срок…
Марша с угрозой шагнула прямо на него.
— Только попробуй принудить меня к чему-нибудь! Я больше тебя к себе не подпущу, так и знай!
— На нашем брачном свидетельстве еще чернила не высохли, а мы уже ссоримся. — Винченцо негромко рассмеялся и снова внимательно поглядел на нее. — Благоразумный человек поспешил бы загладить недоразумение во время первой брачной ночи… но я никогда не отличался благоразумием. Собственно говоря, меня это только возбуждает. Могу поспорить с тобой хоть на тысячу фунтов, что сегодня ночью ты будешь спать со мной.
— Да спорь ты хоть на целый миллиард фунтов — все равно проиграешь! — крикнула Марша и, едва не сбив с ног пораженного Джанкарло, вошедшего с подносом, вылетела из комнаты.
Еще никогда в жизни не была она так разъярена. Еще пять минут, и она грохнула бы свою тарелку об пол. То, что с самого начала так привлекало ее в Винченцо Моничелли, теперь обернулось страшным недостатком. Он был совершенно непредсказуем. Поднимаясь по лестнице, она вновь и вновь перебирала в памяти все его пороки.
Марша с грохотом вытаскивала один за другим ящики из огромного комода, когда в комнату вошла ее горничная Джованна. Широко открыв от удивления большие темные глаза, девушка спросила.
— Не нужно помощь, синьора?
— Нет, спасибо. — Покрасневшая от стыда за то, что ее застали за таким занятием, запыхавшаяся Марша выпрямилась и поправила сползшее с плеч платье. — Мне не надо никакой помощи, — солгала она.
Джованна с видимой неохотой ушла. Марша вытащила последний ящик и снова, пыхтя и отдуваясь от усилий, стала толкать комод к двери. Деревянная громада заскрипела, но сдвинулась всего на несколько сантиметров. Яростная решимость придавала ей сил. Марша продолжала толкать комод, и когда наконец ей удалось загородить им дверь, обессилев, рухнула на ковер. Она лежала там до тех пор, пока ей не пришло в голову, что в таком виде, без ящиков с вещами, комод слишком легок. К тому времени как Марша вернула ящики на место и для большей надежности подперла комод большим креслом, стоявшим под одним из окон, она окончательно выдохлась.
Закончив работу, едва живая от непривычных усилий. Марша рухнула на кровать. Она яростно дернула молнию платья и стянула его через ноги, потом, передохнув пару минут, сняла чулки и узенький эластичный пояс. Таких вещей у нее никогда не было, и это только усилило ее ярость. Винченцо купил все эти тряпки не для нее, а для самого себя — вот в чем дело. Это ему нравились эти вещи, с горечью подумала она. В бунтарском порыве Марша сорвала с себя легкие полупрозрачные трусики. С этих пор она не наденет больше ни одной вещи, кроме тех, которые привезла с собой. Может быть, хоть это смутит его!
Скрип открывающейся двери заставил Маршу резко повернуть голову. Подскочив на кровати, с бешено забившимся сердцем, она недоуменно следила за тем, как медленно поворачивается одна из панелей мореного дуба, которыми были обшиты стены комнаты.
На мгновение она неподвижно замерла, но потом вспомнила, что сидит совсем раздетая. Охваченная ужасом, она судорожно ухватила шелковое покрывало, на котором сидела, и, как могла, прикрылась им.
— Боже милостивый… — пискнула Марша. В темном прямоугольнике стоял Винченцо. На нем был только короткий халат из черного шелка. Он откровенно любовался Маршей — ее растрепанными белокурыми волосами, в беспорядке рассыпавшимися по хрупким плечам, испуганно расширенными голубовато-зелеными глазами, миниатюрным, стройным телом, которое полупрозрачное покрывало не могло скрыть от его пристального взора. Марше захотелось провалиться сквозь землю.
Встретившись взглядом с горячими черными глазами, она словно оцепенела, а потом вдруг взорвалась:
— Ты просто сволочь! Ты опять обманул меня!
— Почему же обманул? — Винченцо с комическим выражением сморщил лоб и нахмурил брови. — Где тут обман? Я же обещал, что сегодня буду спать с тобой…
— Ты нарочно подстроил этот трюк с потайной дверью! — гневно завопила она, чувствуя всю глупость ситуации, в которую попала, — надо же было ей разлечься на кровати совершенно голой, думая, что она в безопасности. И зачем она только надрывалась, тащила на себе этот идиотский комод!
— О чем ты говоришь? — с явной неохотой он оторвал от нее взгляд и запер за собой дверь. — Потайная дверь? — переспросил он и намеренно задержал руку на деревянной ручке, которую заметить было вовсе не трудно. — Что же тут потайного? Это дверь между нашими спальнями.
— А я не желаю, чтобы наши спальни соединялись! — сердито крикнула Марша. — Пошел вон отсюда!
Но Винченцо не слушал ее. Его внимание привлек комод, загородивший дверь в комнату. Несколько секунд он недоуменно смотрел на него и вдруг, запрокинув голову, громко расхохотался.
— Ты уже начала строить баррикады? — спросил он, перестав смеяться.
Марша неподвижно замерла с пылающими от стыда щеками. Никогда еще она не чувствовала себя в таком дурацком положении.
— И какие мощные баррикады, — заметил он нарочито удивленным тоном, оценивающе глянул на массивный комод, и снова с насмешкой посмотрел на Маршу:
— Жаль только, что твои поистине титанические усилия пропали зря… Очень жаль…
Под его бесстыдным взором Марша, красная до ушей, тщетно пыталась прикрыться простыней.
— Я сказала: уйди отсюда!
— Но это же наша первая брачная ночь, дорогая! — Тут ей захотелось спрыгнуть с кровати и изо всех сил ударить его, однако ее удержал страх предстать перед ним в чем мать родила.
— Все равно убирайся! Я не намерена спать с тобой!
— Это еще почему? — Винченцо уже начинал сердиться.
— Ты хочешь, чтобы я сказала тебе все, что думаю? — ответила Марша, дрожа от ярости. — Хорошо же. Я не собираюсь спать с мужчиной, который считает меня воровкой и шлюхой!
— А почему бы и нет? — Винченцо снова успокоился. — Я же собираюсь лечь в постель с воровкой и шлюхой, и ничего…
— Ах, ничего?! — яростно закричала Марша. — Ты хочешь сказать, что…
— Я хочу сказать, что если был бы таким принципиальным, что не мог бы лечь в постель с воровкой и шлюхой, то постарался бы держаться от тебя подальше, — мрачно усмехнулся Винченцо. — Или ты думаешь, что я с детства мечтал жениться на такой, как ты? На воровке и шлюхе в придачу?
— Как ты смеешь? — завопила Марша.
— Ты сама первая начала этот разговор, и если уже тебе пришла охота разговаривать об этом в спальне, пусть будет так, — с безжалостной издевкой ответил Винченцо. — Но заруби это себе на носу-я от своих намерений никогда не отступлюсь. Рано или поздно ты сломаешься и все мне расскажешь — и это произойдет быстрее, чем ты думаешь!
