Я ведь не сказала тебе, что такое третья Божественная тайна? “Живая жертва”?
— Нет, — сказал Страйк.
— ВГЦ — это торговля детьми.
Челюсти Страйка перестали двигаться.
— Что?
— Лишние дети, в основном мальчики, доставляются в центр в Бирмингеме, где они хранятся до момента продажи. Это нелегальная служба усыновления: дети за деньги. Большинство из них отправляется в Америку. Твой друг Джо Джексон, судя по всему, за это отвечает. Судя по тому, что сказала Флора, из ВГЦ уже ушли сотни детей.
— Боже…
— Я должна была догадаться, что здесь что-то не так, учитывая, сколько незащищенного секса у них на ферме Чепменов. Потому что детей там относительно немного, и почти все они выглядят так, как будто их отцами были Джонатан или Тайо. Уэйс сохраняет собственную родословную и, конечно, достаточное количество неродственных девочек, чтобы обеспечить церковь будущими поколениями.
На мгновение потеряв дар речи, Страйк проглотил яблочный пирог и потянулся за пивом, которое он достал из холодильника в офисе.
— Уилл знал из-за Лин, — сказала Робин. — Когда она забеременела, то страшно боялась, что Цин отправят в Бирмингем. Никто из них не мог понять, почему ей разрешили остаться, поэтому я предполагаю, что Лин не понимает, что Уэйс — ее отец… Страйк, я очень волнуюсь за Лин.
— Я тоже, — сказал Страйк, — но Мидж не могла тащиться за этим чертовым фургоном всю ночь, и уж точно не с ее подружкой, приехавшей поразвлечься.
— Это нечестно, — сказала Робин. — Раньше ты позволял — то есть, конечно, я не была твоей девушкой, но ты позволял мне делать что-то в первые дни, когда, технически, я была твоим временным сотрудником. Таша тоже беспокоится о Лин.
— Расследование — это не командный вид спорта. Так что, это открытый секрет, эта торговля детьми?
— Я не знаю. Флора узнала об этом, только когда была беременна. Одна из женщин сказала ей, что ее ребенка собираются продать за большие деньги для славной миссии, но ребенок умер при рождении. За это Флору наказали, — сказала Робин.
— Черт, — сказал Страйк.
Независимо от того, предполагала ли Робин, что ее информация произведет именно такой эффект, Страйк теперь чувствовал себя виноватым за то, что так сурово осудил Флору Брюстер.
— Робин, это просто охренительно, и ты это сделала.
— Только вот, — сказала Робин, которая не была особенно довольна, — это все равно слухи, не так ли? Флора, Уилл и Лин никогда не были в Бирмингемском центре. У нас нет ни малейшего конкретного доказательства торговли людьми.
— Эмили Пирбрайт была переведена из Бирмингема, верно?
— Да, но учитывая, что ей не разрешалось покидать ферму Чепмена с тех пор, как я сбежала, мы можем долго ждать ее показаний.
— Эбигейл Гловер тоже отправили в Бирмингем после смерти Дайю, но она ни словом не обмолвилась о том, что там содержится огромное количество детей.
— Если Эбигейл никогда не была беременна, она, вероятно, думала, что все дети принадлежат людям, живущим в Бирмингемском центре. Женщины, похоже, узнают об этом только тогда, когда уже ждут ребенка… Мы должны подключить к этому полицию, — сказала Робин, — и не тогда, когда этого ожидает церковь.
— Согласен, — сказал Страйк, доставая блокнот. — К черту, у нас есть контакты, пора перестать быть такими чертовски вежливыми. Я предлагаю собрать их всех вместе, Уордла, Лейборна, Эквензи… Мерфи, — добавил он после некоторого колебания — и выложить все, желательно в присутствии Уилла и Флоры. Как ты думаешь, они будут говорить?
— Я на девяносто процентов уверена, что Флора так и поступит, после сегодняшнего вечера. Уилл… Я думаю, он все еще намерен говорить с полицией только после того, как Лин выйдет на свободу.
— Может быть, пули, пролетающие в футе над его головой, подточат его уверенность, — сказал Страйк. — Я сделаю эти звонки завтра… то есть сегодня.
Страйк съел одинокую холодную картошку, задержавшуюся на дне засаленного пакета. Робин снова смотрела на доску на стене. Ее взгляд перебегал с фотографии кроличьего лица Дайю на рисунок Флоры Брюстер, изображающий девочку без глаз; с фотографии двадцатилетней Кэрри Кертис Вудс на Дженнифер Уэйс с ее завивкой в стиле восьмидесятых; с полароидных снимков в свиных масках на робкое круглое лицо Пола Дрейпера и, наконец, на записку, которую написал себе Страйк: “БЕГУН НА ПЛЯЖЕ?
— Страйк, — сказала Робин, — что, черт возьми, происходит?
Глава 121
Шесть на третьем месте означает:
Кто охотится на оленей без лесника
Заблудился только в лесу.
И-Цзин или Книга Перемен
— Достаточно, чтобы развалить ВГЦ, если нам повезет, — сказал Страйк.
— Нет, я имею в виду то, что происходит с тех пор, как я вышла. Почему они одновременно такие ловкие, их так трудно поймать на месте преступления, но в то же время они такие некомпетентные?
— Продолжай, — сказал Страйк, потому что она сформулировала то, о чем он и сам задумывался.
— Та парочка в красной “Корсе”: они действительно ехали за нами? Если да, то у них это плохо получалось, в то время как Форд Фокус — я знаю, что облажалась, не заметив их раньше…
— Нет, кто бы ни был за рулем этой машины, он был очень хорош, и он также был чертовски близок к тому, чтобы убить одного или обоих из нас.
— Верно, и тот, кто пытался проникнуть сюда с оружием, выглядел довольно эффективно, и тот, кто убил Кевина Пирбрайта, остался безнаказанным…
— В то время как наш зеленоглазый друг не мог быть более очевидным, если бы держал в руках плакат с надписью “Я слежу за вами”.
— А тут еще Рини и Кэрри, напуганные до самоубийства, даже не встретившись с человеком лицом к лицу… Не кажется ли тебе, что за нами охотятся две разные группы людей, одна из которых — что-то вроде клоунады, а другая — действительно опасна?
— Лично я, — сказал Страйк, — считаю, что за этим стоит человек, который не может быть разборчив в выборе подчиненных. Ему приходится выбирать из того, что у него есть на данный момент.
— Но это не подходит Джонатану Уэйсу. В его распоряжении тысячи людей, абсолютно преданных ему, и что бы ты ни говорил о нем, он обладает настоящим талантом
