оторвалась от молитвослова.
— Что ещё?
Дверь открылась. Монашка, глядя на игуменью истово крестилась.
— Матушка игуменья. Там это…
— Что, говори яснее. Чего мямлишь?
— Чудо там, в келье у Царевны.
— Какое чудо? Ты что?
— Пресвятая Богородица явилась Царевне. — Монашка была испуганна.
Игуменья соскочила со своего стула и побежала к кельям. Возле кельи Царевны толпились монашки. Заглядывали в оконце двери и крестились.
— Все отошли. Ну! — Велела настоятельница. Монашки отошли в стороны. Игуменья открыла дверь в келью и застыла. Её рука самопроизвольно потянулась ко лбу и стала творить крёстное знамение. — Господи Иисусе Христе.
На коленях в рубашке стояла Царевна. Из оконца келии на молодую женщину били лучи встающего солнца. Наверное, это была просто игра света. Может быть. В лучах играли пылинки образуя замысловатые фигуры. И в них очень хорошо просматривался женский лик. И руки, словно пытающиеся обнять Царевну, прижать её к себе. А может ничего и не было, просто лучи солнца и люди сами себе это на воображали. Всё может быть. Но сейчас и здесь они видели чудо. Игуменья сама упала на колени и стала молится. Остальные монашки и послушницы тоже. И ещё игуменья и остальные слышали голос Царевны Царьградской. Она словно просила о чём-то, жаловалась.
— Матушка, мне трудно. Я порою не знаю, что мне делать… — Потом замолкала, словно прислушиваясь к тому, что слышно было только ей одной…
…Мама продолжала смотреть на меня. Я была сейчас маленькой девочкой.
— Ты любишь, доченька. Это благо.
— Благо ли? А мне говорят грех.
— Любовь не может быть грехом, звёздочка моя. Ибо даётся она свыше. Она дар Божий. И у тебя дитя будет. И не одно. И каждый раз плод твой будет благословенен. Радовать мужа твоего.
— Но у меня нет мужа…
— Есть, дитя моё. Уже есть и ты знаешь это. Я люблю тебя, девочка моя.
— И я тебя, мама. Не уходи. Побудь ещё со мной.
— Каждому своё время, Александра. Тебе пора. Иди и ничего не бойся. И ещё, помоги этой девочке, ибо несправедливость должна быть наказана.
— Матушка. — Лик мамы стал отдаляться…
…Лучи, падавшие на Царевну из оконца, изменили угол наклона и очарование чуда стало рассеиваться. Царевна ещё какое-то время стояла на коленях. Глаза её были закрыты. Лицо мокрое от слёз и по нему из её глаз продолжали бежать слёзы. Не открывая глаза, не говоря больше ни слова Царевна словно потеряла опору и завалилась на бок. Замерев на полу. Какое-то время все молчали. Боялись шелохнуться. Вот игуменья пришла в себя первой, вскочила на ноги.
— Берите её, только аккуратно, несите ко мне в опочивальню…
Глава 32
Вот и сработал «КОЛОБОК».
Весь Старый Свет у наших ног.
И только Сейм ясновельможный
Погряз в спеси пустопорожней.
А я в судьбу свою поверив
Возьму в покров Святую Деву.
И пусть поможет Божья Мать
На трон стол княжий поменять
И чтоб разнёсся глас повсюду
Что в келье мне явилось чудо.
Zay…
Рим. Ватикан. Апостольский дворец. Папская резиденция. Август 1514 года от Р. Х.
Папа Лев Х, в миру Джованни ди Медичи, избранный на этот пост после смерти в прошлом году покровителя семьи Медичи Юлия II, читал донесение из Ливонии. Потом бросил свиток на стол. Он был зол. Даже больше, он был в бешенстве, но старался себя контролировать. Побарабанил пальцами по столешнице. Смотрел на вице-канцлера Святого Престола Систо Гарра делла Ровере, племянника предыдущего папы.
— Как они посмели без моего дозволения упразднить Орден?
— Ландсгерры созвали ландак Ливонии, на котором приняли решение о роспуске Ордена и провозглашении Ливонского королевства. Решение ландака поддержали практически все ландсгерры.
— А ландмейстер?
— Магистр Вальтер фон Плеттенберг был низложен, так как противился этому и отбыл в Вену. К императору.
— Как я понял, они решили обратиться к схизматикам и просить на трон принцессу Византии Александру Комнину?
— Совершенно верно.
— Они что, не понимают, что я не дам ей королевской буллы. Она схизматичка. И никто из католических священников не будет освещать её коронацию. А значит коронация будет незаконной.
— Их это не останавливает. Посольство отбыло в Москву.
— Значит так, вице-канцлер. Подготовьте отлучение от церкви всех ландсгерров Ливонии. Предание их анафеме и объявления нового крестового похода на эти земли. Подготовить отмену решения ландака. Я подпишу его и объявлю об этом в Соборе Святого Петра.
— Как повелит понтифик.
Однако объявить официально своё решение понтифик не успел. Спустя пять дней, когда было уже запланировано сие мероприятие, в Рим прибыл новый гонец из Московии. Ситуация резко изменилась.
Папа Лев Х смотрел на мужчину. Он был в грязной и покрытой пылью одежде. Сам почерневший и заросший. Глаза красные, воспалённые. Мужчину шатало от усталости.
— Джованно⁈ — Наконец, узнал человека Лев Х. — Сын мой, что с тобой?
— Понтифик. — Джованно подошёл и встал на одно колено. Папа протянул ему свою правую руку, облачённую в белую перчатку. Джованно поцеловал её. — Я почти не спал. Загнал несколько лошадей. У меня срочные новости. Очень плохие.
— Ты из Московии?
— Оттуда, понтифик.
— Если ты насчёт того, что Ливонские ландсгерры упразднили Орден, то я уже об этом в курсе. И что они хотят призвать на трон Ливонии Византийскую принцессу. Сегодня их объявят всех еретиками и отлучат от церкви. А византийку никто не признает настоящей королевой.
— Вы не всё знаете, понтифик. Либо Вам не всё сообщили.
— Так. Говори.
— Александру Комнину и её сестру Елену, Русская Православная церковь в лице Митрополита Московского провозгласила Порфирородными и Порфирогенитами.
Папа позвонил в колокольчик. Заглянул слуга.
— Принеси вина и позови вице-канцлера. — Потом взглянул на Джованно. — Это смешно. Отец обеих принцесс на момент их рождения не был императором. А их мать не носила титул Августы.
— Они сумели обойти это. Сославшись на то, что Комнины были свергнуты с престола незаконно. Мало того, не кем-то из христианских владетелей свергнуты, а сарацинами. А значит имеют полное право на власть.
— Это всё казуистика.
— Они хорошо подготовились к этой казуистике и готовы к дебатам.
— Ладно, допустим. Но обе принцессы родились не в порфирном зале имперского дворца в Константинополе.
— Да, но в зале одного из замков Европы, где они были рождены имелся имперский порфир, как символ порфирного зала.
В этот момент к понтифику зашёл вице-канцлер.
— Звали, понтифик?
— Звал. Заходи, присаживайся. Джованно, ты тоже садись в кресло. — Лев Х, посидел, подумал. Вновь взглянул на Джованно. — Всё равно, всё это можно оспорить и выставить обеих византиек самозванками. По-сути, тебе не надо было так спешить, чтобы сообщить мне об этом.
— Понтифик, это только прелюдия. Как я понял, Вы уже знаете, что ландсгерры Ливонии призвали на трон Александру. Московиты предусмотрели, что католическое духовенство не будет освящать коронацию. Так вот. Её коронует Митрополит Московский. Кстати, Порфирородными и Порфирогенитами их первыми признали именно ливонские ландсгерры.
— Какие двуличные крысы! Они что, решили перейти в греческую веру?
— Как я понял нет. Они остаются добрыми католиками. Таково было одно из их условий.
— А какое ещё было условие? Что принцесса пообещала им?
— Она пообещала, что все ландсгерры станут наследными баронами и свои земли буду передавать по наследству своим детям. То есть, из братьев-рыцарей они становятся светскими владетелями. И ещё. Дело в том, что Александра является официально невестой Московского правителя Василия. Так вот, одно из требований ландсгерров было, что Ливонское королевство не станет частью Руси. Она и Московский Государь согласились на это, но Ливонское королевство будет в вассальной зависимости от Москвы. На это уже пошли ландсгерры.
— Сволочи! Ну ничего, сегодня я объявлю об отлучении всех ландсгерров от церкви. И ни один священник не сможет служить свои мессы в Ливонии.
— Я не вправе Вам советовать, понтифик, но я думаю, что если Вы так сделаете, то нашу церковь ждёт раскол, особенно на немецких землях.
— Почему ты так решил? — Папа и вице-канлер удивлённо посмотрели на Джованно.
— Есть ещё одно обстоятельство и очень значительное. Александра очень умна. Она действует на опережение. Так вот, она предоставила ландсгеррам документальное подтверждение, что они с сестрой являются прямыми потомками по женской линии древней германской королевской династии Нибелунгов. Последними и единственными.
В апартаментах понтифика воцарилась тишина.
— Какие ещё Нибелунги? — Несколько мгновения спустя спросил
