и стискивает зубы, напрягаясь. Ему стыдно, ему неприятно, хочется просто провалиться под землю за такое проявление слабости. Даже в глаза смотреть неимоверно противно, настолько он себя ненавидит.
— Как можно настолько себя ненавидеть, чтобы желать себе смерти? Чтобы хотеть сделать ЭТО с собой? Желать самой жуткой муки для себя? — Эти самые слова задели Дрима за живое и он просто замер. — Я знал, нет, догадывался о том, что ты до сих пор продолжаешь винить себя в произошедшем, но никогда бы не подумал, что это всё станет настолько серьёзно. Неужели ты помогал мне и защищал меня лишь для того, чтобы с чистой совестью уйти из этого мира? Ты ведь никогда не верил в высшие силы, так что тебя так сильно изменило? Что произошло такого, раз ты молчишь?
Дрим лишь продолжал молча сидеть, сдерживая свои слёзы, что так отчаянно рвались наружу. Негоже плакать перед тем, кто страдает больше тебя самого. Ему просто было совестно.
— Дрим, тебе пора прекратить винить себя в том случае. Ты ведь и сам понимаешь, что делаешь себе лишь хуже, зазря обвиняя в непричастном? Не ты виноват в произошедшем. Не ты, бра-
— А КТО?! КТО ПО-ТВОЕМУ ВИНОВАТ В СЛУЧИВШЕМСЯ?! — Громко прокричал он, покуда холодные, ледяные ручейки бушующих вод, в скором темпе вытекали из его бездонных и пустых глаз, лишённых света. — Это моя вина, Найт! Моя и только моя! Он умер из-за меня, Он погиб по моей вине! В этом никто, кроме меня, не виноват!
— Придурок, хватит уже в могилу себя раньше времени отправлять! — Прокричал старший, хватая брата за плечи и крепко сжимая их, смотря тому в глаза. — Это не твоя вина, Дрим. Это была чистая случайность. Да боже мой, тебя и в городе в этот момент не было! Как ты можешь быть в этом виноват?
— Его родители вновь поссорились… Ему было плохо, одиноко, Он нуждался в поддержке… Он нуждался в своём лучшем друге… А что я? Что я сделал? Как я ему помог? «Не переживай, вскоре всё наладится», вот что я ответил ему. И что, наладилось? Ни-ху-я-шень-ки. Нет. Ни черта не наладилось. На следующий день он умер, понимаешь? Он умер. Не Его убили, не Он покончил с собой, просто чистая случайность и неуклюжесть. — Роняя холодные слёзы на запястья брата, продолжал Мечта. — И скажи на милость: разве это не моя вина? Не я виноват в произошедшем? Не мне ли стоит умереть, раз произошло это?
— … Я прощаю тебя. — Медленно притянув брата к себе, он нежно прижал того к груди, обнимая его одной рукой за спину, покуда вторая мягко оглаживала черепушку, ради успокоения. Младший опомнился на таком родном и мягком плече, на котором продолжил плакать и мелко дрожать, всхлипывая от подступающих слёз, утыкаясь в воротник и плечевую часть рубашки брата. — За всё прощаю, слышишь? За разбитую вазу, за враньё обо мне, за ложь о своём самочувствии, за молчание о той боли, за сокрытие происходящего в своих кошмарах, за попытки суицида, за всё прочее — я прощаю. Ты слышишь меня? Я прощаю тебя за всё, в чём ты себя винишь. У тебя ведь об этом кошмары и были? Где ты просишь у всех прощения за то, чего не делал, а они лишь продолжают требовать? Так знай: они неправы.
Немного поплакав, Дрим отстранился от брата, с сожалением смотря на появившееся пятно на прекрасной ткани тонкой рубашки. — Хех, теперь у тебя здесь пятно… Пр-
— Если ты собрался извиняться, то не смей. — Найтмер взял в свои руки голову брата, держа того за скуловые кости, вытирая фалангами оставшиеся слёзы, а после целуя в лобик и соприкасаясь им со своим, тяжело вздыхая. — Всё будет хорошо, слышишь? Ты имеешь полное право жить дальше, чтобы не происходило в твоей или другой жизни. Потому, если тебе это поможет, давай вместе попросим прощения у каждого, перед кем ты якобы провинился? Потому что с этим чувством жить никак нельзя, а умирать я тебе запрещаю, глупыш.
— Я и хочу жить. — Удивил Найтмера скелетик, по-настоящему уже улыбаясь. — Я осознал это лишь недавно, перед инъекцией, вот только понятия не имею о том, как это сделать. У меня ведь ни цели, ни смысла, даже каких-то планов или мечты нет.
— Цель и смысл ещё можно найти, а жизнь на дороге не валяется. Разберёмся, не переживай ты с этим. Ты же не один, я рядом, наши друзья, горе родители, которые ради нашего блага уехали и этим сделали лишь хуже, но не будем их осуждать, они пытались что-то сделать, выбирали, так что и ты можешь. Мой любимый младший братишка. — Усмехнулся он, дав брату небольшой щелбан по носу. Тот мило скорчил гримасу, чем потешил Найтмера. Но глаза всё те же.
— Знаешь, я готов попробовать эту жизнь, но только, если ты вернёшься со мной. — Мечта посмотрел на брата пустым взглядом, но тот не смог передать его истинных чувств. — Прошу, Найти, вернись вместе со мной. Стань прежним.
— Почему тебе не нравится этот я? Он намного лучше, сильнее меня. Да и защита его более крепка, нежели моя. С таким братом ты будешь чувствовать себя в безопасности. — Отведя взгляд в сторону, произнёс он.
— Потому что ТЫ мой брат. — Младший обнял его, крепко прижимая к себе и прижимаясь в ответ. — Мне не нужен тот страшный осьминог, не нужна эта слизь и щупальца, не нужен тот бирюзовый глаз, что темнеет и становится мрачнее, после каждого кровопролития. Мне нужен МОЙ брат, мой НАСТОЯЩИЙ старший брат. И потому я прошу тебя: давай вернёмся вместе. Мне нужен именно ты. Тебя никто не заменит.
— Я вернусь. Ради тебя я вернусь.
Крепко обняв друг друга, каждый проронил капли слёз: одни были как солнечный луч, другие как лавандовое поле, но важно не это, важно лишь то, что они спасли друг друга. Спасли самих себя.
Этот мир стал медленно угасать, медленно исчезать, выбрасывая их из себя, как какую-то соринку. Но прежде, чем мир навсегда исчез, прежде, чем их сознания вновь вернулись в тела, произошло маленькое чудо.
Ранее застланные пеленой смерти глаза младшего скелета, с появлением цветных слёз, вновь стали такими, как и восемь лет назад, как и тогда, когда он ещё не терзал свою душу чувством вины и не причинял себе скрытую боль, что хранил в секрете.
Его глаза сверкали, подобно солнечному свету, отливали блеском золота, цвели как жёлтые «Подсолнухи», таков был блеск его новой,
