концы лассо. Пленники взлетели в воздух, стукнувшись о ствол дерева, но тут же опустились, потому что ветви прогнулись под весом их тел. Ремни лассо по инерции то скручивались, то раскручивались, что возбуждающе подействовало на крокодилов, которые тут же зловеще защелкали челюстями. Некоторые из них стали подпрыгивать, совершая неуклюжие пируэты своими безобразными туловищами, но никак не могли ухватить зубами тела обреченных.
То, что испытывали в эти минуты оба немца, обычными словами описать невозможно. А индейцы подняли такой рев, что за ним было трудно расслышать еще какой-либо звук. Это продолжалось примерно полчаса или даже больше, пока их глотки не охрипли. И в полной тишине прозвучал резкий голос Антонио Перильо:
— Нет, нет, не надо опускать ремни, еще рано!
Должно быть, кто-то из индейцев попытался это сделать без команды, по собственной инициативе.
— Но у нас нет времени тут стоять, — возразил эспаде другой из них. — Лагерь еще не готов. Давайте побыстрее кончать с пленниками.
— А кто тебя держит здесь? — ответил ему заносчивый Перильо. — Иди и делай свою работу, если тебе так не терпится. Но тогда, уж извини, ты не увидишь представления.
И тот остался. Но многие все же ушли, а на смену им пришли другие. Но потом постепенно толпа разошлась. В конце концов у воды не осталось ни одного зрителя: все-таки обустройство лагеря по своему значению в сознании индейцев, да и белых тоже было важнее, чем зрелище того, как мучаются пленники. И это обстоятельство в итоге спасло жизнь доктору Моргенштерну и его слуге Фрицу.
Тот человек, силуэт которого Фриц заметил в камышах, был действительно Отец-Ягуар. У болота он оказался потому, что был уверен: противник непременно пройдет здесь. А ехал к нему кружным путем по одной очень простой причине — чтобы не попадаться противнику на глаза на открытом месте.
Здесь мы вернемся немного назад во времени. Разведка удалась, Отец-Ягуар узнал о передвижениях абипонов и их белых союзников все, что его интересовало. Пора было возвращаться, как вдруг Ансиано заметил свежие следы лошадиных копыт на земле. Аукаропора тщательно изучил их и пришел к выводу, что на лошадях, оставивших эти следы, ехали белые люди. Отец-Ягуар и Ансиано согласились с ним, а чуть позже поняли, что это могли быть только доктор Моргенштерн и его слуга Фриц. Следопыты приняли во внимание такие детали, как то, что всадников было двое, и оба очень небольшого роста, так и то, что они вели за собой еще трех лошадей, по всей вероятности, нагруженных какой-то тяжелой поклажей.
— Нам придется вмешаться, — сказал Отец-Ягуар своим спутникам, — наши друзья в опасности.
— Оставив Ауку возле лошадей, они с Ансиано отправились под прикрытием зарослей камыша к болоту. Отец-Ягуар снял свою шляпу и зажал ее зубами, а на голову себе пристроил охапку камыша. Таким же сооружением украсилась и седовласая голова Ансиано. Благодаря такой маскировке им удалось подойти совершенно незамеченными к тому месту на берегу болота, где разворачивалось представление с крокодилами. Улучив момент, Отец-Ягуар встал во весь рост: ему важно было дать знать пленникам, что помощь идет к ним. Как мы уже знаем, этот сигнал был принят Фрицем. Ансиано этот его шаг показался крайне безрассудным, и он немного поворчал по этому поводу, потому спросил опять-таки ворчливым тоном:
— Что они собираются делать с этими двумя недотепами?
— Сейчас узнаем. Выдерни камыш, который перед твоими глазами, из земли.
— А они не заметят, что заросли поредели?
— Это невозможно. Им все равно со стороны будет казаться, что камыш стоит сплошной стеной. Тут законы оптики работают, ну, это долго объяснять, одним словом, так нам будет лучше видно, что там у них делается.
Ансиано выполнил этот совет. Оба видели, как самый рослый и, судя по его манерам, обладающий определенной властью человек созвал остальных на короткое совещание, но не слышали, о чем именно они договариваются, и разглядеть его лица в сумерках тоже не смогли. И вдруг Отец-Ягуар вздрогнул, как от удара током, и вскрикнул. Будь негодяи чуть повнимательнее и не будь они заняты своим разговором, этот крик, несомненно, выдал бы Карла Хаммера и Ансиано, но, к сиастъю, все обошлось.
— Что случилось? Что такое? — встрепенулся старик.
Хаммер ничего не ответил, как завороженный, не сводя блестящих глаз с фигуры высокого.
Ансиано повторил свои вопросы, но в ответ получил только тяжелый, взволнованный вздох. Наконец Отец-Ягуар произнес:
— Посмотри на того вон великана, что говорит сейчас что-то с иезуитским выражением лица доктору и его слуге. Ты, конечно, видишь его впервые, но…
— Нет, я вижу его не в первый раз.
— Что? Это правда? Ты уже где-то встречал его? Откуда ты знаешь его?
— Его в этих местах всякий знает.
— Имя, назови его имя!
— Бенито Пахаро, его еще часто называют «великим гамбусино».
— О Господи! Все знают его, и только мне он ни разу не попадался прежде на глаза, хотя я уже целый год хожу за ним по пятам, чтобы посчитаться с этим мерзавцем.
Конец фразы он произнес так громко, что Ансиано боязливо ухватил Отца-Ягуара за рукав.
— Тише, тише, сеньор! Что с вами? До сих пор я знал вас как самого осторожного человека на свете, но сейчас вы едва не выдали наше присутствие. Почему вы так разволновались?
— Есть на то свои причины.
Карл Хаммер произнес эти слова как бы против своей воли, они, что называется, вырвались из самой глубины его существа, но он тут же спохватился, приказав себе молчать. Ансиано понял это по скрежету его зубов. Этот весьма знаменательный для дальнейших событий разговор происходил в тот момент, когда индейцы взяли лассо и подошли к дереву, склонившемуся над водой.
— Они хотят повесить пленников! — воскликнул Ансиано.
— Очевидно, да, — ответил Отец-Ягуар.
— Но тогда мы не сможем их спасти!
— Может так случиться…
— Нельзя терять времени! Но что мы можем вдвоем против этой банды?
— Спокойнее, Ансиано. Время у нас еще есть. Как я понял, они хотят повесить пленников не как обычно вешают людей, а за ноги, вниз головой, и непременно над самой водой. Значит, им нужно еще найти подходящие суки.
Тем временем приготовления к казни, уже описанные мною выше, продолжались.
— Боже мой! — воскликнул Отец-Ягуар. — Они хотят предварительно устроить им еще и жуткую пытку! Смотри, они их вешают на такой высоте, чтобы эти твари не сразу смогли их достать.
— Какая изощренная жестокость, сеньор! Вы только посмотрите, в какое волнение пришли крокодилы! Что будем делать?
— Пока ничего. Надо еще немного подождать.
— Но бедняги могут за это время
