отрава, так что его лучше не берите!
Она усмехнулась. Гарри подхватил ее под руку и, пожелав приятного аппетита Невиллу и Луне, поинтересовался, где находится палата Дожа. Они поднялись на четвертый этаж, но их к ректору Дамфриса не пустили. Тогда они отправились в палату миссис Уизли, где обнаружили, что та уже куда-то убежала. Зато на остальных кроватях они нашли Флер, Билла и Саймона, которые обсуждали французскую кухню и с радостью восприняли приход подростков. Однако не успели те рассесться, как дверь распахнулась и вошла заплаканная миссис Уизли.
— Мама, что случилось? — вскочил Билл и обнял ее за плечи.
— Элфус… он умер, — всхлипнув, сообщила она и приникла к груди сына. — Я вошла… а он… все…
Миссис Уизли разрыдалась. Джинни и Рон тоже кинулись успокаивать мать.
— Ах, Молли, ты не должна так расстг'аиваться, — врезалась в толпу Флер и потащила свекровь к кровати. — Тебе нужно прилечь, сейчас я дам тебе успокоительное…
Гарри почувствовал, что в горле у него внезапно снова возник ком. Стало трудно дышать, в глазах потемнело и он согнулся над своими коленями.
— Гарри, ты в порядке? — дрожащим шепотом спросила Гермиона.
— Да, — кивнул он. Затем окинул взглядом присутствующих и также шепотом сказал: — Нам нужно поговорить, давай выйдем…
Он поднялся и вышел из палаты, слыша за спиной, как миссис Уизли отчаянно сопротивляется попыткам Флер укутать ее одеялом. Выйдя в коридор, он обернулся. Секунду спустя в дверях показалась встревоженная Гермиона.
— Пойдем на чердак, там спокойнее, — сказал Гарри и, не дожидаясь ответа, направился к лестнице.
Почти добравшись до цели, они встретили Невилла и Луну, которые выходили из буфета. Гарри не стал ничего объяснять на лестнице, но пригласил их пройти с ними на чердак. Вскоре все четверо уже стряхивали пыль с инвалидных колясок, по-прежнему стоявших около дальней стены.
— Я никогда здесь не был, — сказал Невилл, усаживаясь поудобнее и с интересом разглядывая полутемный чердак.
— Это место удобно для конфиденциальных встреч, — констатировала Луна, направив свою палочку на облюбованное кресло и обдав его ветерком, от которого в воздух взлетело целое облако пыли.
— Апчхи, — чихнула Гермиона. — Мы его так и используем.
— И поэтому мы пришли сюда сейчас? — спросил заинтригованный Невилл.
— Гарри хочет нам что-то сказать, — пояснила Гермиона.
Все повернулись к Гарри, который сосредоточенно о чем-то думал, не обращая внимания на суету друзей.
— Я должен… Я обязан сказать то, что должен был сказать давным-давно, — медленно проговорил он, с трудом подбирая слова. — Я думаю, что я проклят. И проклятие это уносит жизни всех, кто мне дорог…
— Пожалуй, мы можем и обидеться, — сказала Луна. — Возможно, мы с Невиллом и не дороги тебе настолько, чтобы нас за это убивать, но, как мне кажется, Рон и Гермиона, могли бы сделать из твоих слов неправильные выводы… А уж Джинни…
Гарри сбился. Способность Луны в самый неподходящий момент говорить то, о чем другие никогда бы не сказали вслух, на этот раз лишь усложнила его задачу. Наконец, он продолжил:
— Все близкие мне люди… все взрослые, которые начинают помогать мне, погибают. Мама и папа погибли, потом мой крестный, Сириус. Дамблдор попытался стать моим наставником, и его убил Снейп. Теперь вот Дож… Как он радовался, что я открыл ему пароль на вход в дом!
Он замолчал, уставившись взглядом в свои колени. Друзья молча переглянулись. Луна и Невилл еще не знали, что Дож погиб, но сделали выводы самостоятельно. Гарри был благодарен им за то, что они не стали ахать или задавать вопросы.
— Не думаю, что тебе следует так думать, Гарри, — рассудительно сказала Гермиона. — Твоих родителей убил Волдеморт, Сириус погиб в битве со своей кузиной, причем это была отчаянная драка и погибнуть там мог кто угодно, включая нас всех. Снейп убил бы Дамблдора в любом случае, даже если бы тот вообще с тобой не был знаком. Ну а Дож… Он же вообще не был тебе близок. Ни друг, ни наставник… Ты же не будешь утверждать, что именно ты виновен в смерти Пенелопы или множества других людей, до которых добрался Волдеморт или его клика…
— Тогда почему умирают самые близкие мне люди? — упрямо повторил Гарри.
— Может быть, потому, что они просто самые храбрые и отважные, больше других заботятся о победе? — вслух подумала Гермиона. — Заметь, не о тебе, а об общей победе. Все, кого ты назвал, были членами Ордена Феникса!
— Я не хочу, чтобы что-то случилось с вами. Я уже дважды вовлекал вас в свои проблемы, и дважды это могло закончиться…
— Ты нас не вовлекал, мы шли сами, — хмыкнула Луна.
— Ты… не нужно думать… ты видишь только себя, — побледнев, сказал Невилл. — Мои родители пострадали от Сам-Знаешь-Кого не меньше, если не больше, чем твои. И я буду бороться с ним… с ней… с ними… Я все равно буду бороться, даже если ты не позовешь меня снова!
Последние слова Невилл буквально выкрикнул. Гермиона открыла рот, но так и не нашлась, что сказать.
— Если подумать, то в том, о чем говорит Гарри, можно найти и рациональное зерно, — задумчиво произнесла Луна. — Только ты, Гарри, возможно, не учитываешь всех факторов.
Все удивленно смотрели на девушку, при этом Гарри с явным вниманием, Гермиона — с возмущением, а Невилл — с упрямством.
— Ну, подумай сам, чем отличаются погибшие взрослые от нас? — продолжала тем временем Луна, словно не замечая эффекта, который оказали не друзей ее слова. — Они пытались опекать тебя, суетились, крутились вокруг, раскрывали крылья… В общем, хлопотали. А мы, наоборот. Мы не пытаемся оградить тебя от твоей судьбы, мы просто шагаем рядом. И не опекаем тебя, скорее наоборот, ты нам помогаешь, учишь, объединяешь. Поэтому мы до сих пор живы. Мне кажется, это все объясняет. Возьми всех остальных. Даже взрослых. Твои дядя и тетя живы, родители Рона и Джинни — тоже…
— Да, Гарри, Луна права! — подхватила Гермиона. — Посмотри, МакГонагалл тоже жива, хотя она помогала тебе куда больше, чем Дож. Там, в доме Волдеморта, она была рядом с нами, вместе с нами, поэтому и не погибла. Она не пыталась опекать и хлопотать!
Гарри, до этого напряженно сидевший в кресле, внезапно откинулся
