полосу, так как, неведомым образом, автомобиль выехал на встречную и лишь чудом не врезался в какой-то грузовик.
– Проклятье, Ханна! – выругался он. – Ты с ума сошла, так делать?! Я едва не врезался!
– А что я такого сделала? – мило улыбнулась она и дерзко подмигнула ему. – Я просто поправила чулки..
Гюнтер промолчал, сосредоточившись на дороге.
"Ну конечно, поправила она! У неё же там пояс для чулок, что там поправлять? Просто решила подразнить меня, шлюшка.." – с досадой подумал он.
Что ж, она своего добилась, следующие несколько минут Гюнтер был вынужден ехать со стояком в штанах, будучи абсолютно уверен что Ханна это видит. Ладно, он своё возьмёт чуть позже, а пока 1:0 в её пользу..
Уже подъезжая, женщина снова заговорила:
– Извини, Гюнтер, это в некотором роде, моя заслуга… – созналась она, виновато посмотрев на него. – Просто я предложила Геббельсу привести твой героизм при пожаре в пример, указав на то что ты являешься образцом войск СС и все должны на тебя равняться… Но он, к моему удивлению, пошёл ещё дальше и решил что ты тоже должен выступить перед воспитанниками "Гитлерюгенда" сегодня. На этот сход приехали самые лучшие ребята со всех концов Рейха, наше будущее! Те, кто поведёт нашу нацистскую партию к победе над любым врагом! – сказала она с какой-то экзальтацией в голосе.
Припарковав машину и выключив двигатель Гюнтер только сейчас осознал смысл её слов. Она сказала "выступить"? Это значит… Он невольно похолодел. Нет, это же чушь! Кто он такой чтобы выступать с трибуны? Чёрт возьми, он же не оратор, просто боевой офицер.
– Подожди, ты хочешь сказать что я должен буду… выступать перед парнями и говорить речь? – спросил Гюнтер, втайне надеясь на отрицательный ответ.
– Да, именно так! – подтвердила она, с улыбкой посмотрев на него и нежно провела рукой по его щеке. – Успокойся, милый, я скажу что и как говорить… Там, буквально, пара слов. Похвали фюрера, партию, скажи что гордишься ими… В общем, ничего сложного… – "успокоила" она его.
– Пара слов? – саркастически повторил он. – Ты не понимаешь! Я не болтун с трибун, я не умею кричать лозунги и толкать речи! Я могу стрелять и убивать!
– У тебя всё получится, Гюнтер, я уверена в этом! – сказала она, по-прежнему улыбаясь. – Главное, только начать. А потом всё станет легче. К тому же фюрер тоже согласился на это, так что не подведи его и меня.
Гюнтеру захотелось выйти из машины и со всей силы пнуть кого-нибудь или что-нибудь. Хотелось разразиться самыми грязными ругательствами. Отлично! Просто замечательно! Нет слов для "восхищения"! Опять его поставили перед фактом даже не спросив желания самого Гюнтера. Как же он не любил такие вот подставы!
Сжав руки на баранке руля, он попытался успокоиться и через пару минут смог расслабленно вздохнуть. Что ж, теперь уже ничего не исправишь, придётся поработать языком. Но кое-кто всё равно за это заплатит! Гюнтер посмотрел на довольную Ханну и сказал:
– Хорошо, я выступлю перед ребятами..
– Вот и отлично… – начала женщина но он перебил её.
-..Но за это твоя задница надолго запомнит этот день, обещаю тебе! – закончил он и с удовлетворением заметил как её улыбка слегка поблекла. Но радость его была недолгой так как через несколько секунд улыбка вернулась на её лицо и она соблазнительно обвела языком свои накрашенные губы, которые томно прошептали:
– Я согласна, дорогой… Если ты справишься то моя задница будет в полном твоём распоряжении… – и, проведя рукой по его стояку, выпорхнула из машины. Проводив её глазами, ошеломлённый Гюнтер подумал что, пожалуй, явно ошибся с выбором мести за подставу. Похоже, это как раз тот случай когда наказание для человека превратится в удовольствие. И всё же, какая же она интересная и порочная, эта Ханна! Постоянно держит его в тонусе цепляя за основной инстинкт и низменные чувства. Они с Лаурой такие разные и каждая ему, по-своему, дорога.
Выйдя из машины он направился за Ханной, которая ждала его у оцепления. Сегодня его первый круг состоял из полицейских. Второй круг, из сослуживцев Гюнтера, охранял подходы к трибуне где собрались самые важные чины Рейха, Гитлер и его соратники. Пройдя по живому коридору, они подошли к высокой трибуне и встали возле лестницы, ведущей наверх.
– Твоя очередь выступать будет после того как это сделают фюрер, Геббельс и рейхсюгендфюрер фон Ширах. Не волнуйся, выступать перед людьми не так сложно как ты думаешь! – снова попыталась его успокоить Ханна, но его всё равно слегка потряхивало. Он не привык говорить речи, к тому же перед тысячами людей которые смотрят на тебя.
Окинув взглядом огромное открытое пространство Гюнтер замер. Вокруг волновалось настоящее живое море, состоящее из тысяч или десятков тысяч людей. Основную часть составляли подростки и молодые парни в коричневых рубашках, галстуках, шортах и портупеях, которые спешно строились в отряды, приехавшие со всех Гау, Баннов, Штаммов и Шаров Германии. Светлые, радостные лица, смех, шутки… Кое-где он заметил кинооператоров, видимо, будут всё снимать.
– Вилли, куда ты встал, дурак? Ты забыл что стоишь за Фрицем? Марш на место!…
– Разверните наше знамя, ребята! Так чтобы его увидел фюрер! И осторожнее, Курт, не урони его, иначе лично тебе руку сломаю! – озабоченно сказал один из шарфюреров своему знаменосцу.
– Не дождёшься, Вальтер, я подниму его выше всех даже если рука отнимется!.. – весело ответил тот.
– Смотрите, парни, сколько нас здесь много собралось! – воскликнул недалеко от Гюнтера высокий парень с зачёсанными набок волосами и сияющим лицом. – Мне не терпится лично увидеть нашего фюрера и герра Шираха! Мой брат в Касселе лопнет от зависти когда узнает что я видел их вживую…
– Твой Кассель настоящая деревня! – заявил другой мальчишка, на голову ниже первого. – Вот у нас, в Нюрнберге, то и дело проходят шествия, митинги и парады. Я видел фюрера уже целых шесть раз!
– Закрой пасть, щенок! – оскалился высокий. – Или я выбью тебе зубы и вырву язык если посмеешь ещё раз так сказать о нашем городе! Верно, парни? – обратился он к нескольким товарищам, стоявшим рядом с ним. Те отозвались одобрительным гулом и сжали кулаки. Впрочем, житель Нюрнберга не смутился и
