Тем временем дверь открылась, вошли два милиционера, каждый из которых держал наручники. Андрей встал и молча протянул руки вперед. Холодная сталь защелкнулась на его запястьях.
Затем милиционеры обыскали его, вытащив удостоверение, деньги, ключи, и повели.
– И куда нас? – на прощание поинтересовался Андрей.
– На «Матросскую Тишину», – сказал следователь.
– Ребята, я навещу вас! – крикнул им вдогонку адвокат. Но Андрей про себя материл его и думал: «Ну вот и все, доигрались, руоповцы хреновы! А ты-то хорош: плевое дело, плевое дело. А теперь это плевое дело на пятнадцать годков тянет! А я, дурак! Зачем согласился? Зачем поверил, признаваться стал? Неужели „папа“ обманул меня? Да нет, не мог. Глаза у него честные были».
Андрей верил, что спустя некоторое время его освободят из следственного изолятора. Но пока он ехал в автозаке в сторону следственного изолятора «Матросская Тишина»…
В следственный изолятор Андрея доставили отдельно от Александра. Того везли на другой машине. Андрея еще раз обыскали, сняли шнурки, ремень, развязали галстук и отобрали его, изъяли лишние вещи, которые не должны были находиться в камере. Когда все закончилось, старший конвоир, обратившись к Андрею, сказал:
– Ну что, опер, в камеру пойдем?
Андрей промолчал. Перед самым входом в камеру Андрей остановился.
– Надеюсь, меня в милицейскую камеру ведете?
– Да, в ментовскую хату, – скороговоркой ответил конвоир, заталкивая Андрея в камеру.
Андрей вошел. Было темно. Тусклая лампочка над дверью давала слабый свет. Он осмотрелся. В камере народу было немного, человек шестнадцать. В основном все сидели за столом. «Может быть, кого-то из знакомых встречу», – подумал Андрей. Неожиданно он увидел черное лицо. «Да это же негр! – подумал Андрей. – Погоди. Негры в милиции не работают. Значит, они перепутали!»
Теперь у Андрея не было времени разглядывать других обитателей камеры. Он подбежал к двери и стал стучать изо всей силы, пока конвоир не ушел далеко. Послышался стук засова, дверь открылась, появился конвоир.
– Ты что же делаешь, парень? – обратился к нему Андрей. – Ты в какую хату меня завел? Какие негры в милиции работают? Это же не милицейская хата!
– Извини, командир, ошиблись, – сказал конвоир. – Пойдем!
Он вывел Андрея из камеры, и они пошли к тому же начальнику, который только что обыскивал Андрея и оформлял его документы.
– Неувязка вышла, – сказал конвоир, подходя к начальнику. – Мы его в общую камеру кинули, а ему в нашу, ментовскую, надо.
– Действительно, – сказал старший по корпусу, – ошиблись. А ты быстро сориентировался, руоповец! Реакция хорошая! Да, если бы задержался, все бы боком могло выйти. Ну ничего, сейчас к ментам пойдешь. – Корпусной исправил в журнале номер камеры.
…Через несколько минут Андрей входил в другую камеру. Первым делом он также огляделся. В камере было человек шестнадцать. Кто-то уже спал, некоторые сидели за столом. Андрей медленно подошел и спросил у крайнего:
– Слушай, землячок, это ментовская хата?
– Ментовская, ментовская, – кивнул тот.
Андрей выдохнул и сел на краешек скамьи.
– А где койка свободная? – спросил он.
– Да вон там в конце выбирай, – сказал сокамерник.
Андрей выбрал нижнюю, ближе к выходу. Он сел на железную койку и задумался. Интересно, а где же сейчас Александр? Сколько у них тут ментовских камер? И что дальше будет? И что станет делать «папа»? Сдержит ли свое слово, освободит его или просто забудет?
А может, ситуация изменилась? Может, кто-то из влиятельных покровителей этих чеченцев наседает? Ничего, скоро все прояснится.
Неожиданно чья-то сильная рука легла Андрею на плечо. Он привстал. Тотчас же с верхних нар спрыгнул здоровый мужчина, ростом около двух метров, с красным лицом. Лицо показалось Андрею знакомым. Мужчина сказал:
– Здорово, землячок! – и стал протягивать руку Андрею. Андрей автоматически протянул руку. Но тут неожиданно здоровый мужчина вместо правой руки, которую подают при приветствии, подал Андрею левую, а правой изо всей силы ударил Андрея в челюсть. Андрей отлетел в сторону.
– Ты чего, мужик? – с трудом произнес он.
– Что, блядь ментовская, не узнал меня? – продолжал мужик. – Ребята, это же тот руоповец, который меня арестовывал! – Толстяк наступал на Андрея и наносил ему удары ногами. Андрей с ужасом вспомнил.
Конечно, это же был гаишник! Полгода назад они, проводя операцию под общим названием «Чистые руки», задержали его при получении взяток. Он оказал сопротивление, они его отмутузили в РУОПе. «Ну и везет мне сегодня!» – думал Андрей, загораживая лицо руками и стараясь увернуться от ударов. Но гаишник матерился и продолжал наносить удары.
– Мент! Гад! Сука! – повторял он. Андрей выставлял вперед руки, боясь, что гаишник попадет по сломанной челюсти.
– А сам-то ты кто? Не мент, что ли? – говорил он.
Наконец Андрей вывернулся и сильным движением головой ударил гаишника в живот. Тот остановился. Теперь уже Андрей пошел в атаку. Началась драка. Затем они оба упали на пол. Присутствующие смотрели на происходящее с удивлением. Кто-то улыбался, не понимая, в чем дело. Андрей же с гаишником катались по каменному полу камеры.
– Убью, задушу суку! – кричал гаишник.
Дверь камеры открылась, влетели несколько конвоиров с дубинками. Они стали колотить и гаишника, и Андрея. Теперь Андрей прикрывался руками от ударов дубинки. Наконец чьи-то руки подхватили Андрея и вытащили из камеры. Гаишник же остался в камере. Он продолжал орать вслед Андрею.
– Ну вы, полегче, вертухаи! – сказал Андрей конвоирам.
– Мы вертухаи? – сказали грозно конвоиры и, схватив Андрея за плечи, изо всей силы ударили его о железную дверь, отделяющую корпусной отсек камер от другого. Андрей почувствовал, как кровь потекла из разбитой головы. Но конвоиры схватили его за руки и за ноги и потащили. На поворотах они специально изо всей силы ударяли его о железные края решеток.
Наконец они приволокли его в какую-то полутемную камеру, в которой стояли только четыре шконки. Никого больше в камере не было. Конвоиры стали бить его ногами, дубинками.
– Ребята, я же свой, – пытался сказать Андрей.
– Какой ты свой!
– Не бейте меня! Забьете заживо!
Но конвоиры ничего не говорили, только продолжали наносить удары. От одного из ударов Андрей упал на пол ничком. Тогда конвоиры подняли его, пристегнули к рукам наручники, подтянули и повесили на специальный металлический крюк, вбитый в стену.
– Повиси тут до утра, опер, отдохни, умерь свой гонор. Кончилась твоя власть! – сказал на прощание один из конвоиров. – Теперь ты в нашей власти!
Всю ночь Андрей висел на крюке. За это время руки затекли, стальные браслеты впились в запястья. Он несколько раз терял сознание. Утром, когда Андрей очнулся, он лежал на полу. Над ним склонились конвоиры. Они обливали его из ведра холодной водой.
