Перед ним была Миррон. Ее губы прижимались к его губам, и она вдыхала в него жизнь поцелуем, который не кончался. Он поднял ладони к ее щекам. В такой близости ее лицо расплывалось, текущая мимо них вода пузырилась из-за останков кораблей, увлеченных на дно. Но он был свободен, и если это не стало его грезой смерти, то он был жив.
Они поднимались. Медленно, но неуклонно. Джеред почувствовал легкость и решил, что сможет плыть. Он сделал было движение, но Миррон остановила его, покачав головой. И они в такт заработали ногами, медленно поднимаясь: ее губы на его губах, тела соединены в объятии!
Джеред хотел, чтобы это длилось вечно. Подводный мир был волшебным, и он ощущал такую свободу, какой никогда еще не знал. Она дышала за него, и она его целовала. Казначей прогнал мысли, незванно пришедшие ему в голову. Это было чудом, чистым наслаждением, которое не следовало ничем пятнать.
Они вынырнули на поверхность, и Джеред сделал глубокий глоток холодного свежего воздуха. Он поперхнулся и раскашлялся, тело свело судорогой. Миррон отпустила его и теперь плавала вокруг, оберегая. Казначей попытался ее поблагодарить, но начал снова выкашливать воду. А потом смог только лечь на спину, лишившись сил.
— Я не смог за тебя держаться. Но ты за мной вернулась.
— Я не могла допустить, чтобы ты там умер. Я не могла тебя оставить.
Наверное, Джеред потерял сознание, потому что его следующим ощущением стало тепло. Он услышал скрип дерева и плеск весел. Казначей снова открыл глаза, пытаясь понять, не сон ли все случившееся под водой. Но это был не сон. Миррон гладила его по голове. Кажется, она плакала. Ее плечи прикрывала мужская туника.
Казначей лежал на дне открытого судна. Спиной он ощутил жесткую решетку и приподнялся на локтях. Они оказались на капере окениев. Мужчина за румпелем смотрел прямо перед собой, хмуро сдвинув брови.
Джеред позволил Миррон помочь ему сесть. Они оказались не единственными обломками кораблекрушения, подобранными в воде. Ардуций лежал на спине, и рядом с ним сидел Оссакер. Широкая улыбка расплылась на лице казначея. Оссакер прижимал ладони к ногам Арду. Его лицо покрыли морщины, и оно стало пепельно-серым от усталости. Но Ардуций был жив.
— Ох, ну до чего же вас трудно убить! — ухмыльнулся Джеред. — Как он?
— Будет жить, — ответил Оссакер. Он судорожно вздохнул. — Он совсем без сил, и что-то сломало ему ногу. Хорошо, что я его не выпустил. — Он повернулся и обхватил Джереда за шею. — Мы решили, что потеряли тебя, Пол.
— Я тоже, Осей. Я тоже.
Казначей долго обнимал Оссакера, но потом разжал руки и кивнул рулевому.
— Спасибо, — сказал он.
— Нельзя было допустить, чтобы вы умерли от холода, казначей Джеред, — отозвался рулевой.
— У тебя передо мной преимущество. Ты меня знаешь.
— Карл Ильев. Седьмой отряд окениев. Мы нашли вас всех в одном районе. Не могу понять, как это вы остались живы.
У Джереда сжалось сердце, и вся его радость исчезла.
— Но мы стольких потеряли! Бедняга Кован. То копье должен был принять я. Я стал слишком медлителен. Слишком стар.
— Если бы он не умер тогда, то утонул бы. — Миррон прижала ладонь к щеке казначея. — Его некому было бы спасти.
Джеред кивнул.
— Но он спас тебя. Я всегда знал, что его отвага проявится.
Миррон опустила голову. Она не стала сдерживать слезы.
— Кто он был? — спросил Ильев.
— Сын Арвана Васселиса, маршала-защитника Карадука. Юноша с прекрасным будущим. Был бы.
Ильев кивнул.
— Эта демонстрация — ваших рук дело?
— В некотором смысле. — Джеред пожал плечами. — Но главный творец — Ардуций.
— Наверное, мне следовало бы вас поблагодарить, но…
— Не надо, — сказал Оссакер. — Мы понимаем.
* * *
— Ну же, Неристус! Сделай свой лучший выстрел! Роберто быстро скакал к левому флангу, на котором Даваров продолжал яростно сражаться вместе со своими измученными пехотинцами. Все они держались из последних сил. Кавалерия развернула усталых коней, чтобы еще раз пойти в атаку, и это стало сигналом, которого ждал инженер. Десятки камней просвистели над их головами. Для этого выстрела инженеру надо было навести орудия с ювелирной точностью. Роберто услышал слова своего наставника так, словно это было только вчера: «Никогда не стреляй в своих солдат. Никогда не показывай, что тебе нет до них дела. Каким бы отчаянным ни было положение, никогда не поддавайся соблазну».
Дел Аглиос увидел, как люди на галереях пригибаются.
— Пощади их, Всеведущий! И помоги мне Бог, если ничего не получится.
Камни упали, вломившись в задние ряды цардитов, атаковавших стену, и ударили по центру деревянного ограждения. Роберто вскинул кулак.
— Еще, Рован! — крикнул он, хотя Неристус не мог его услышать.
Впереди Даваров увидел, как падают камни. Триарии рванулись вперед в последней отчаянной атаке, захватив цардитов врасплох. Те пришли в смятение, и тут на них налетел Картоганев. Он прорвал строй слева, и следом за ним двинулась манипула пехоты. Роберто молился о том, чтобы прорыв удержали. В стене лагеря были немалые пробоины. На галерее никого не осталось. Позади него Неристус наверняка уточняет прицел. Он сделал новый залп. На этот раз все снаряды упали на головы цардитов.
Картоганев продолжил атаку. Даваров и его триарии прошли дальше. Одна из манипул развернулась, чтобы не дать противнику подтянуть подкрепление справа. Еще три продолжили пробиваться к стене. Перед ними цардиты в беспорядке отступали. Конкорд их сломал! Снаряды катапульт уничтожали как оборонявшихся, так и атаковавших цардитов, и они не устояли.
Роберто видел, как новые враги уже выбегают из-за ограды, чтобы закрыть прорыв. В ответ его гастаты — усталые, но великолепные гастаты — навалились сильнее. Он услышал звуки горнов из-за ограды. Не цардитские сигналы, а горны Конкорда. Остатки левимов с топотом вломились в задние ряды цардитов, противостоящих Даварову. Ход сражение снова начал меняться. Ограду окутывали дым и пламя, но за ней достаточно солдат, которые отдохнули и готовы к бою.
Одна секция ограждения позади Даварова рухнула, с грохотом упав наружу. Легионы Гестериса рванулись за стены, расходясь в стороны, чтобы поддержать Картоганева и защитить фланг Даварова. У Роберто потеплело на сердце. Враги смешались, теряя уверенность.
— Сильнее, Конкорд! — заорал он, мчась позади сражающихся. — У нас перевес!
Горны! Горны зазвучали отовсюду. От инженеров, принципиев, триариев, и — Боже Всеобъемлющий! — от хирургов. Роберто знал, что это означает. Он повернулся в седле и устремил взгляд на Гау. Огромный бело-золотой стяг развевался на сигнальной мачте, отражая пламя костра и излучая свет.
Эсторр в безопасности!
