Глава 1
Проснувшись на следующий день, Галя перехватила жесткую краюху хлеба и свернувшийся кусочек сыра, который отыскала в холодильнике, села на диван и снова принялась размышлять, несмотря на то что вчера приняла решение. Ей предстояло пройти самое неприятное в жизни — похороны родной матери, и она не представляла, как выдержит эту процедуру, но знала, что выдержит. Человек жив, пока о нем помнят. Значит, мама навсегда останется жива в ее памяти. Такие мысли приносили облегчение, и Галя переключилась на другое. Сегодня нужно было выбрать ритуальное агентство, которое сделает все быстро и качественно, освободив ее по возможности от всех забот. Ведь каждый шаг в организации такого мероприятия давался с трудом. Галина понимала, что любая подобная конторка рада взять на себя любые хлопоты, но за это предстояло заплатить, и немало. Она еще раз подумала, что у Славика не займет ни копейки, как и у его друзей под проценты. Во-первых, деньги придется возвращать, во-вторых, они имеют свойство кончаться, а значит, работа для нее важнее. Вывод напрашивался только один: Аркадий Петрович все же получит перстень, который подарит своей любовнице Татьяне. А если после набраться наглости и попросить деньги на похороны? Подумав об этом, Галя решительно встала и смахнула набежавшие слезы. Как бы то ни было, попытка не пытка. Вперед, в родную фирму!
Она быстро натянула на себя легкое хлопковое красное платье, которое необычайно шло к ее глазам и волосам, сунула ноги в босоножки без задников и, схватив коробку с перстнем, выбежала на улицу. В сумочке осталось еще немного мелочи на троллейбус, и девушка, сжавшись в переполненном салоне, снова тихо заплакала, думая о том, что осталась одна на всем белом свете. Как ужасно, когда у тебя нет близких подруг, когда бывшему мужу, который рвется помочь, ты не доверяешь! Как страшно рассчитывать только на себя, на свои силы…
Троллейбус притормозил на остановке, нужной Гале, и она, выпорхнув из салона, сделала глубокий вдох и зашагала по аллее, по обеим сторонам которой росли высокие стройные каштаны. Аромат их бело-розовых цветков она очень любила, но цветы облетели еще в начале июня, и теперь на безобразных свечках потихоньку рождались крошечные зеленые ежики. Не пройдет и двух месяцев, как они начнут осыпать прохожих своими плодами — твердыми, полированными шариками причудливой формы. Когда-то в детстве Галя набирала их пригоршнями и несла домой, строя в своей комнате диковинные замки на ковре. Но, к сожалению, каштаны вскоре засыхали, лакированные корочки морщились, превращаясь в нечто, напоминающее пол с вздувшейся краской, и мама сметала их в мусорное ведро. Для девочки эта процедура была символом того, что лето ушло безвозвратно, скоро кончатся теплые дни.
Она тяжело вздохнула, наступив на засохший лист каштана. Вчера оборвалась последняя связь с детством — умерла ее мама. Сначала дед, потом бабушка, и вот теперь… Вот теперь мамочка… По белой, еще не загорелой щеке снова потекла предательская слезинка, и Галя смахнула ее. Шеф не любит, когда перед ним плачут. Это его раздражает. Он предпочитает мужественных людей, не теряющих присутствия духа даже в экстремальных ситуациях. Что ж, попробуем соответствовать его вкусам.
Девушка решительно дернула дверь и зашла в вестибюль. Охранник Гриша недовольно покосился на нее.
— Тебя же вроде уволили…
Как настоящий охранник, парень не славился умом, и Галя в два счета переубедила его:
— Мне удалось договориться с Аркадием Петровичем. Правда, сегодня я еще не на работе, но, надеюсь, ты не откажешь мне в любезности.
Гриша ухмыльнулся:
— Проходи, красавица.
Галя миновала шлагбаум и твердой походкой направилась к кабинету шефа. Лариса, в новом бирюзовом платье, оттенявшем цвет ее рыжеватых густых волос, что-то печатала на компьютере. Увидев Лопатину, она охнула:
— Ты же уволена!
Девушка обняла секретаршу и зашептала ей на ухо:
— Ларочка, пропусти меня к нему. Кажется, я сумею убедить его взять меня обратно. Не факт, что он мне откажет…
Синие глаза Ларисы расширились, напоминая два фарфоровых хрупких блюдца:
— Антиквариат? Только это растопит сердце нашего Кая.
— Все-таки отыскала? — Митин вырос, будто из-под земли. — Я же говорил… Покажешь вещичку?
— Все потом, все потом, дорогие, — Галя махнула рукой. — Он у себя?
— У себя, и совершенно один, — успокоила ее Лариса. — Ну, ступай. Как говорится, с богом.
Галина вошла в кабинет шефа, стараясь выглядеть уверенной, но коленки предательски дрожали. Аркадий Петрович, подергивая толстыми, похожими на студень щеками, пил чай из фарфоровой голландской кружки, белой, с голубыми полосками, — подарка жены, привезенного из Гааги.
— Это ты? — Он вскинул на нее бесцветные водянистые глаза. — Что ты здесь делаешь? Кто тебя сюда пропустил?
— Аркадий Петрович, — Галя шагнула и заговорила, не дав ему опомниться. — Простите, я была не права. «Господи, что я говорю? — завертелось в голове. — Как это не права? Значит, я могла не прийти к умирающей матери?» Она чуть не сбилась от уколов совести, но все же продолжала: — Моя мама умерла, и я хочу вернуться обратно. Если вы меня возьмете, этот перстень ваш.
Она положила перед шефом коробку, открыла и подставила драгоценность лучам солнца. Бриллианты заиграли разными красками, алый рубин отбрасывал кровавые отблески на стол руководителя. Аркадий Петрович подавился чаем и закашлялся, указывая Гале на свою толстую спину. Она старательно постучала по ней, приводя мужчину в нормальное состояние.
— Откуда он у тебя? — прохрипел директор, осторожно, словно хрупкую статуэтку, взяв перстень.
— Достался в наследство еще от прабабушки, — соврала девушка. — Перстень, между прочим, знаменитый, называется «Кровь падишаха». Если хотите, прочитайте о нем. Антиквары дадут за него огромные деньги. Только я должна предупредить: многие считали и считают, что он приносит несчастья, — в самый последний момент Галя решила, что не может утаить такой секрет. Пусть шеф мерзкий, противный и непорядочный, однако причинить зло своими руками, даже с помощью перстня, было выше ее сил. — И если вас это не беспокоит, он ваш.
Она видела, как колебался ее начальник, но вовсе не потому, что боялся накликать беду с помощью драгоценности. Такие мелочи его не пугали. Видно, дело было в другом. Но в чем? Митин предупреждал, что Аркадий не упускает старинные сокровища. И сейчас не должен… Не может…. Однако случилось совсем не то, чего она ожидала. Шеф бросил перстень ей на колени:
— Дешевка… Бриллианты — мелочь. А рубины терпеть не могу. Так что забирай свою подачку и катись колбасой. Я редко меняю свои решения.
Он достал из кармана маленькое зеркальце и, мельком взглянув на себя, поправил галстук, на узелке которого покоился мощный двойной подбородок. Галя хотела упасть на колени, умолять, гладить и целовать толстые пальцы-сардельки, покрытые черными волосками, но гордость не позволила этого сделать. Она бросила перстень в сумочку и кивнула:
