Пабло Неруда Стояло мирное время. Во всяком случае, так говорили.
Все утро знойный ветер гулял по городским улицам, поднимая тучи мелкой пыли, гоняя по мостовой крышечки пластиковых бутылок и недокуренные сигареты, швыряя все это в стекла автомобилей и в глаза мотоциклистам. Потом ветер стих, и солнце, поднявшееся уже довольно высоко, принялось немилосердно поджаривать город сквозь марево, извивавшееся в воздухе, как танцовщица, исполняющая танец живота. Люди ждали ливня, который обычно всегда приходил после пыльной бури, но ливня не было. Через плотный строй хижин, жавшихся друг к другу на берегу реки, пронесся огонь, в одно мгновение сожрав более двух тысяч домишек.
Но кассия цвела ярким желтым цветом. Каждым знойным до умопомрачения летом она протягивала свои ветки к рыжему раскаленному небу и шептала: «Плевать я хотела на тебя».
Девочка появилась на свет очень неожиданно, немного позже полуночи. Не пели ангелы, и никакие мудрецы не явились, чтобы принести дары. Но на востоке ее появление возвестили тысячи поднявшихся в небо звезд. Мгновение назад ее еще не было, а теперь вот она, извольте — на бетонной мостовой, в колыбели из мусора — серебристой сигаретной фольги, полиэтилена и пакетов из-под чипсов «Анкл чипс». Она лежала голая в пятне света, а над ней, в этом неоновом свете вился столб мошкары. Кожа ее была иссиня-темной, лоснящейся, как у тюленя. Она уже пришла в сознание, бодрствовала, но молчала, что было странно для такого крошечного создания. Вероятно, уже в эти первые краткие мгновения своей жизни она поняла, что слезы, ее слезы, едва ли кого-нибудь тронут в этом мире.
За девочкой следили привязанная к ограде тощая белая кляча, маленькая шелудивая собачонка, садовая ящерица цвета бетона, две пальмовые белки, которым вообще-то уже давно было пора спать, и — с торчащего из-под крыши шеста — раздутая яйцами паучиха. Кроме всей этой публики рядом с девочкой, кажется, не было никого.
Город простирался на многие мили вокруг нее. Даже не город, а тысячелетняя ведьма, дремлющая, но еще не уснувшая, даже в этот поздний час. Серые бетонные эстакады дыбились, словно змеи на голове этой престарелой Медузы Горгоны, переплетаясь в желтом натриево-неоновом мареве. Тела спавших бездомных обрамляли мостовые. Люди лежали друг за другом, упираясь головами в ноги лежавших рядом, и так до самого горизонта. В морщинах дряблой кожи скрывались старые, заплесневелые тайны. Каждая морщина была улицей, а на каждой улице творился карнавал. Каждый скрипящий от артрита сустав являл площадь, где ежечасно разыгрывались представления о любви и безумии, глупостях, восторге и неописуемых жестокостях. Эти истории разыгрывались здесь много столетий. Но это же стало и зарей возрождения. Новые хозяева старой карги решили скрыть набухшие узловатые варикозные вены под узорчатыми импортными чулочками, запихнуть обвисшие груди в упругие чашки новомодных бюстгальтеров и втиснуть подагрические ноги в остроносые туфельки на высоченных шпильках. Хозяевам очень хотелось, чтобы страшная ведьма вихляла пораженными артритом бедрами, а губы сложила в непривычную оптимистическую и приветливую улыбку. В это лето Старую Бабку решили превратить в молоденькую шлюшку.
Как же иначе, ведь ей же суждено стать суперстолицей новой мировой супердержавы. «Индия! Индия!» Это заклинание сыпалось отовсюду — с телевизионных экранов, из музыкальных видеофильмов, его можно было прочесть в газетах и услышать на деловых конференциях и ярмарках современных вооружений, на экономических конклавах и встречах по проблемам окружающей среды, на книжных ярмарках и конкурсах красоты. «Индия! Индия! Индия!»
Растянутые по всему городу огромные плакаты, щедро оплаченные одной английской газетой и фирмой, производящей отбеливающий кожу крем (он продавался тоннами), гласили: «Наше время пришло». Появилась сеть магазинов «Кмарт». На подходе были «Уолмарт» и «Старбакс», а в рекламе «Бритиш эйрвейз», мелькавшей в телевизоре, люди мира (белый, смуглый, черный и желтый) распевали Гаятри-мантру[19]:
Ом бхур бхувах сваха Тат савитур вареньям Бхарго девасья дхимахи Дхийо йо нах прачодаят
О Бог, податель жизни, Утешитель в боли и скорби, Творец счастья, О Создатель Вселенной, Да узрим мы высший свет, сжигающий грех, Да, поведешь ты наш разум в верном направлении.
(И да пусть все летают самолетами «Бритиш эйрвейз»)
