Книга Музей смерти - Александр Тамоников

Утро было серое, хмурое, недружественное. Я стонал, ворочался на жесткой кушетке, подсовывал под голову круглый валик, который постоянно скатывался. Что-то было не так, но я не мог понять – снова погружался в сон, просыпался, засыпал – ну, просто аттракцион «волна»!

– Потрясающе, – ворчала Римма Казаченко, поливая свои любимые фиалки. – Ты перепутал дом с работой, дорогой Никита Андреевич. Вместо того чтобы поехать домой, ты поехал на работу, где и завалился спать. Бедняжка, тебя отключили от сети и до сих пор не могут включить, хотя скоро десять утра. Скажи, ты был вчера нормальный? Не много выпил?

– Вообще не пил… – прохрипел я, тыкаясь носом в жесткую спинку.

– Вообще-вообще? – удивилась Римма. – Тогда имеем парадокс. – Она на цыпочках подошла, и теплая струйка из лейки полилась за шиворот.

– Римма, я похож на фиалку? – Я ворочался, оттолкнул от себя проклятую лейку.

– В принципе, да, ты синий. Никита Андреевич, вставайте, вдруг клиент придет.

– Щас встану… – Я старался, но никак не мог продрать глаза.

– Есть только «щас» между прошлым и будущим, – засмеялась Римма. – Вставай, говорю, проспишь все на свете!

Я поднимался, как из могилы. В голове гудел церковный колокол. Я стонал, растирал виски. Почему, действительно, вместо дома я оказался в офисе собственного детективного агентства? Стол, компьютер, стулья, дохленькие шторки на окнах, Римма Казаченко, занятая именно тем, чем она должна заниматься. Ночные улицы были пустынные, я домчал Варвару до ее Нижегородской, как-то скомканно попрощались, я развернулся через двойную сплошную и поехал в центр… Где была моя садовая голова? Окончательно отключилась от реальности, а офис с кушеткой оказался ближе родного дома…

– Ты точно вчера не пил? – зависла над душой Римма.

– Точно, отвяжись…

– И по черепу не получал?

– Нет, не получал…

– Тогда почему у тебя такой вид, словно твоей физиономией разминировали минное поле? Тебя кто-то обидел?

– Другие причины…

– То есть действия сексуального характера со своим парапсихологом ты также не совершал?

– Римма, хватит издеваться…

– Ладно, секс в жизни не главное, держи. – Она подкатила ко мне легкий сервировочный столик и водрузила на него чашку с крепким кофе. После этого занялась делами – открыла выдвижной ящик и стала наводить порядок в своих аксессуарах. Я пил мелкими глотками черный напиток, приходил в себя. Нет, я прекрасно все помнил, но не мог взять в толк, почему я оказался в офисе. Должна быть в жизни какая-то загадка? В окно заглядывала хмурая серость, по стеклам стучали капли.

– С семи утра льет, – сказала Римма. – Наши синоптики – красавчики, дали точный прогноз погоды. Сказали, дождь – значит, дождь.

– Это был прогноз непогоды, – поправил я, – они всегда сбываются. Ты видела хоть одного синоптика, который хотя бы раз в жизни не угадал погоду?

– Отлично, – обрадовалась Римма. – Еще немного, и ты проснешься. Кстати, если посидишь еще, сможешь дождаться звонка от депутата, который проявляет подозрительную настырность. Вчера он был очень возбужден. Клянусь, если бы он стал грубить, я послала бы подальше его депутатскую неприкасаемость и…

– Неприкасаемость – это у прокаженных, – поправил я. – У депутатов – неприкосновенность.

– И ее бы тоже послала, – отмахнулась Римма. – Ты абсолютно уверен, что мы не собираемся брать этот заказ?

– А кто мне вчера навяливал музей смерти? – напомнил я.

– Это было ДО депутата, – возразила Римма, – и его щедрого предложения безнаказанно прокатиться на Майорку. Когда же я последний раз была на Майорке? – задумалась Римма. – Дай-ка вспомню… Мы уже не жалуемся на отсутствие денег? – перевела она тему.

Я полез за телефоном. Непринятых звонков не было, но в уголке притаилось эсэмэс-сообщение от моего банка, извещающее о поступлении энной суммы на счет. Сумма выглядела вполне приятно. Сергей Борисович сдержал обещание.

– Нет, уже не жалуемся, – покачал я головой.

– Прекрасно, – воспрянула Римма, – надеюсь, и следующую бешеную зарплату я получу точно в срок. А теперь убери этот эффект жадных глаз, посмотри на меня и выкладывай как на духу, чем ты занимался вчера весь день. Я имею право знать, я сотрудница твоего агентства.

– Только при условии, что не побежишь заявлять на меня в психушку, – буркнул я.

– Заметано.

– «Ночь в музее», – сказал я.

– Чушь, – фыркнула Римма. – Всероссийский праздник «Ночь музеев» состоялся неделей ранее.

– Для меня – вчера.

– Ладно, давай по порядку, – вздохнула Римма. – Только правду и ничего, кроме правды. Обещаю, в психушку не пойду.

Когда я покидал агентство через четверть часа, она сидела онемевшая, смотрела на меня объятыми ужасом глазами и на всякий случай крестилась. Я все понимал, кроме одного – при чем тут бог?

Я вырвался из пробочного плена, спускался к Коммунальному мосту, когда позвонила Римма. Я машинально глянул на часы: немного же ей понадобилось времени, чтобы стряхнуть с ушей всю мою лапшу.

– Ох, как люблю я такие истории, – вздохнула Римма. – Просто обожаю. Особенно вечерами, перед сном. Никита, я тебя умоляю, не шути со мной. Я же такая доверчивая. Что из твоего рассказа было неправдой?