Да, все уже давно заметили это, но каждый думал, что это лишь его открытие, и лишь теперь понял свою ошибку и молча спрашивал себя, бывает ли там кто-нибудь или часовенку забросили много лет назад, и почему она белая, если кругом лишь черные камни, и как удалось возвести ее на такой высоте.
И так вот, глядя на сосны и скалы, пытаясь увидеть пики подступающих с обеих сторон гор, стояли они в чистой выстиранной одежде, снова и снова, в очередной раз понимая, что купание способно излечить многие страдания, так упорно гнездящиеся в голове.
Стояли до тех пор, пока гудок автобуса не позвал их в путь, про который они забыли, засмотревшись на красоту.
Судя по всему, Карле не давала покоя какая-то мысль.
– Но объясни, как ты понял это… смысл параллельных реальностей? Потому что одно дело – испытать озарение и присутствие божества в пещере, и совсем другое – вернуться на это место за тысячи километров. Не может быть духовного опыта лишь в одном месте – Бог повсюду, в любом углу.
– Да, Бог – в любом углу. Я всегда чувствую его близость, когда шагаю по равнинам Доорадойла – так называется место, где моя семья живет уже несколько столетий – или приезжаю в Лимерик посмотреть на море.
Они сидели в придорожном ресторанчике почти на самой границе с Югославией, где родилась и выросла самая большая любовь Пауло. До сих пор ни у кого, – даже у него, – не было проблем с визами. Но теперь им предстоял въезд в коммунистическую страну, и Пауло беспокоился, хотя водитель сказал, что все будет хорошо: Югославия, в отличие от Болгарии, находится по эту сторону «железного занавеса». Мирта заняла место рядом с Пауло, и обе пары поддерживали вид «как ни в чем не бывало», хотя было очевидно, что назревают какие-то перемены. Мирта уже сказала, что надолго в Непале не останется. Карла же обмолвилась как-то, что возвращаться оттуда не собирается.
– Живя в Доорадойле, где вы непременно должны побывать, хоть там и льют дожди почти постоянно, я думал, что мне суждено провести в этом городе всю жизнь и уподобиться моим родителям, которые даже ни разу не бывали в Дублине, не полюбопытствовали, на что похожа столица их страны, или деду с бабкой, которые никогда не видели моря, прожили свой век в деревне и считали, что Лимерик – «слишком большой город». Много лет кряду я делал все, о чем они просили – учился в школе, работал в мини-маркете, играл в регби за городскую команду, хоть она никогда так и не смогла пробиться в высшую лигу, ходил в церковь, потому что это часть культуры моей страны, ее самобытность и отличие от Северной Ирландии.
И я привык ко всему этому, и на уик-энды уезжал к морю, пил пиво, хоть и был несовершеннолетним, но знакомый хозяин паба наливал мне, и совершенно не роптал на судьбу. В конце концов, что плохого в том, чтобы вести размеренную тихую жизнь, видеть вокруг дома, построенные, наверно, одним и тем же архитектором, встречаться время от времени с девушкой, ездить с ней на природу, открыть тайну секса и оргазма – пусть это все было не по-настоящему, потому что я боялся лишить ее невинности и потому что за это грозила кара от родителей или от Бога.
В приключенческих романах герои всегда следуют своей мечте, попадают в невероятные места, преодолевают немыслимые трудности, чтобы в конце концов вернуться с победой и рассказывать о своих подвигах на рынках, со сцены, с экрана – словом, всюду, где найдутся слушатели. Мы читали эти книги и мечтали о такой же судьбе: я тоже покорю мир, разбогатею, совершу подвиги и героем вернусь домой, и все будут уважать меня и мне завидовать. Женщины будут улыбаться мне при встрече, мужчины – снимать шляпы и просить, чтобы я в тысячный раз рассказал, как вел себя в таких-то и таких-то обстоятельствах, как удалось мне использовать единственный в жизни шанс и обратить его в миллионы долларов. Но такое бывает только в романах.
Второй водитель – индус или, может быть, араб – подсел за их столик. Райан меж тем продолжал свой рассказ:
– Отслужил в армии, как большинство парней в нашем городке. Тебе сколько лет, Пауло?
– Двадцать три. Но я не служил – отец выхлопотал мне отсрочку от призыва, которая называется «ограниченно годен в военное время». А Бразилия, кажется, уж лет двести ни с кем не воевала, так что это время я смог потратить на путешествия.
– А я вот служил, – вмешался шофер. – Едва лишь мы получили независимость, как ведем нескончаемую войну с соседом. Все по вине англичан.
– Все из-за них, – согласился Райан. – Они и сейчас еще оккупируют север моей страны, а в прошлом году, как раз когда я вернулся из рая под названием Непал, положение там обострилось. Ирландия сейчас на грани войны из-за столкновений между католиками и протестантами. Англия посылает туда войска…
– Ну, дальше, дальше, – прервала его Карла. – Как же ты в конце концов отправился в Непал?
– Подпал под дурное влияние, – засмеялась Мирта. Райан подхватил ее смех:
– Она права. Мое поколение выросло, и одноклассники начали массово эмигрировать в Америку, где огромная ирландская диаспора, так что у каждого из нас там хотя бы один дядюшка, или друг, или целая семья.
– Скажешь, тоже англичане виноваты?
– А то нет! – снова вмешалась Мирта. – Они дважды пытались уморить наш народ голодом. Во второй раз – в XIX веке, когда они заразили какой-то пакостью картофель – основную нашу еду – и население стало вымирать. Голод – голод, только представьте себе! – выкосил восьмую часть жителей, а двум миллионам пришлось эмигрировать, чтобы спастись от голодной смерти. Слава богу, что Америка приняла нас с распростертыми объятиями.
И эта девушка, так похожая на божество с другой планеты, стала рассказывать о двух эпидемиях голода. Пауло не знал об этом ничего, как и о тысячах погибших, о полном отсутствии помощи и поддержки и о борьбе за независимость.
– Я окончила исторический, – сказала она.
Карла попыталась было вернуть беседу к интересующей ее теме – Непал и параллельная реальность – но Мирта не дала себя сбить, покуда не прочла лекцию о пережитых Ирландией страданиях, о сотнях тысяч умерших с голоду, о том, как были подавлены две попытки восстания, а руководители их – расстреляны, и о том, наконец, как некий американец – да-да, представьте себе! – наконец добился заключения мирного договора и прекращения этой бесконечной войны.
– Но прежнее не повторится! Не повторится никогда! НИКОГДА! Наше сопротивление стало иным. У нас теперь есть ИРА, и мы поведем войну на территории врага – мы будем расстреливать их и взрывать бомбы и пойдем на все. Рано или поздно, как только англичане найдут благовидный предлог, они уберутся с нашей земли. И грязный британский сапог перестанет топтать прекрасную Ирландию, – и добавила, обратившись к индусу. – Вот как было в вашей стране.
Индус – его звали Рагул – начал было рассказывать, как было дело у него в стране, но Карла решительно и властно остановила его:
– Может, все-таки дадим Райану дорассказать его историю?
– Так вот, Мирта права: я и в самом деле впервые поехал в Катманду, попав под «дурное влияние». Еще в армии захаживал в один паб в Лимерике, неподалеку от нашей казармы. Там всегда стоял дым коромыслом – метали дротики, играли на бильярде, состязались в армреслинге – и каждый хотел показать другому, какой он крутой и всегда готов ответить на любой вызов. Один из завсегдатаев – азиат, который неизменно хранил молчание, пил не больше двух-трех кружек черного пива «Гиннес» – нашего национального достояния – и уходил еще до того, как хозяин ударом колокола оповещал, что скоро одиннадцать и пора закрывать заведения.
