Николая Андреевича разбудил громкий вопль:
– Без четверти десять. Стоишь у дверей «А-на», ждешь, когда их откроют.
Николай Андреевич посмотрел по сторонам – он дома, один. Неужели это он кричал? Во сне? На часах – без четырнадцати минут десять. Николай Андреевич собрался и выехал на работу.
Десять минут одиннадцатого. Идешь к кассе номер двенадцать, – мысленно произнес он.
Войдя в приемную, начальник увидел Машу, погруженную в работу. Она подняла глаза, очки съехали к кончику носа. Ловким движением руки вернула их на место.
– Здравствуй, – проговорила Маша и снова погрузилась в бумажки.
– Здравствуй. Кто у меня? – спросил Николай Андреевич.
– А-а-а… – Маша взглянула на приоткрытую дверь в кабинет. – Константин Сергеевич.
Николай Андреевич зашел в кабинет. Костя стоял спиной к начальнику и смотрел на книжный шкаф.
– Книжки почитать решил? – спросил начальник и прошел к своему месту.
– Нет, смотрю на свой прекрасный облик в отражении стекла, – сказал Константин, не оборачиваясь. – Мы с женой поругались… – пожаловался он и повернулся к начальнику. На щеке Константина красовался след от укуса.
– Ого! – усмехнулся Николай Андреевич. – А я-то думал, что сильнее, чем моя бабушка любила овсяное печенье, любить невозможно!
Костя невольно улыбнулся, но тут же вновь обрел унылый вид.
– Она утром забрала детей и уехала к теще! – заныл он.
– Ничего, вернется, – успокоил его начальник.
– Нет… – Костя потупил взгляд и выдержал паузу. – Она сказала, что вернется только в том случае, если я сам приеду за ней!
– И?
– А я боюсь: если жена укусила, то теща – сожрет!
– Вот что… – Николай Андреевич подошел к Косте и положил руку ему на плечо. – Пойдем-ка в Соулярную.
– У тебя тоже что-то случилось?
– Та! Это у тебя случается, а у меня есть по жизни.
Николай Андреевич достал из шкафа бутылку коньяка и отдал ее Косте. Тот уже отыскал стаканчики и застыл в молчаливом ожидании у приоткрытой двери. Николай Андреевич чесал затылок, стараясь что-то припомнить.
– Ладно, – он махнул рукой и зашагал к двери.
– От-че-го, от-че-го, от-чего так хорошо-о-о, – тихо напевал Костя, ведя начальника за собой через приемную.
Маша подняла глаза и недоверчиво посмотрела бутылку.
– И кто же пойдет за второй? – проворчала она.
– От-того что ты иде-е-ешь по пе-ереу-у-улку-у-у, – подпел Николай Андреевич и, сделав в адрес Маши реверанс, закрыл дверь.
Одиннадцать, – Николай Андреевич мысленно вел Алену в соответствии с планом. – Предлагаешь позавтракать, идете в ближайшую закусочную.
Как ни странно, по дороге Николаю Андреевичу не встретился ни один сотрудник и не сообщил о необходимости срочного вмешательства начальника в дела фирмы, чему он тихонько порадовался.
Прямо с порога Соулярной Костя начал излагать свою душещипательную бытовую драму. Закончил он еще до того, как коньячок навел его на идею рассказать о трагичности всей своей жизни. В конце концов – заснул. Очередь плакаться дошла до Николая Андреевича.
Начальник дружески похлопал по спине спящего Костю, взял свой телефон и, щуря один глаз, набрал какой-то номер:
– Але! – слишком бодро и быстро ответили на том конце.
– Привет, дорогая, – не слишком бодро поздоровался Николай Андреевич.
– Привет, Коль. Что с голосом?
– Ничего. Я просто в подпитии…
– Поняла. По делу?
– Да. Слушай, сегодня же на первой кассе ты?
– Да, я.
– Помнишь, я тебя знакомил с Аленой – сотрудницей моей.
– Угу… – промычала собеседница явно с набитым ртом. – Она у меня сегодня билет покупала.
– Хорошо…
– Правда, рейс отменили, но мы ей поменяли на другой, – чуть позже выехала. В командировку отправил?
– Ага. Спасибо тебе.
– Да не за что. Береги себя.
– И ты. Пока.
Николай Андреевич вздохнул и отложил телефон в сторону. Костя все еще спал. Начальник достал из ящика в столе новую бутылку коньяка, открыл ее и выпил еще.
За окном стемнело. Комнату освещала керосиновая лампа. Николай Андреевич наблюдал за танцем теней на стене. Они дрожали в такт Костиному храпу. В дверь постучали.
– Водз. ите… – Язык начальника уже заплетался.
В комнату вошла Маша, застегивая на ходу плащ, и протянула Николаю Андреевичу небольшое зеркальце и бутылку колы.
– Долго еще? – шепотом спросила она.
– Не… Се хорошо?
– Да, меня Леша подкинет. С нами поедете?
– Еще не все обсудили. Сами доберемся.
Маша кивнула и скользнула в коридор, прошелестев плащом. Николай Андреевич посмотрел в зеркало.
– Здоров, – не слишком радостно произнес Адик. – У меня есть новости для тебя, – совсем грустно.
– Что случ. чилось?
– Девка твоя провалила задание – она втюрилась во Влада. Если не веришь, я тебе докажу – у меня запись есть.
Отражение изменилось: вместо Адика в нем появилось изображение, напоминающее видеозапись.
Алена, Влад и крупный незнакомый мужчина стояли у дверей лифта. Незнакомец что-то им говорил. Двери лифта открылись. Первым зашел Влад. Алена шагнула за ним, но остановилась на полпути. Влад протянул ей руку. Алена схватила ее и рванула на себя. Влад выскочил из лифта. Двери закрылись. Влад что-то проворчал, растирая руку. Алена обернулась и увидела перед собой незнакомца, который должен был остаться в кабине лифта. По-видимому, это ее испугало, и она потеряла сознание. Влад подхватил ее на руки и побежал в противоположную от лифта сторону, по дороге обернувшись и что-то яростно выкрикнув незнакомцу…
В отражении снова появился Адик.
– Что скажешь?
– А что надо сказать?
– Я не знаю. Скажи хотя бы, что сочувствуешь мне. Скажи, что она у тебя дура молодая с ветром в голове, – сквозь зубы бормотал Адик.
– Ты считаешь, что Алена втюрилась?
– Нет, я это вижу…
– Адик, – перебил его Николай Андреевич, – я тебе советую хоть иногда допускать, что за происходящим не стоит твоя интртре… интрепре… интерпретация. Ты видишь только картинку. Но для того чтобы сказать, что происходит, нужна не только она.
– В общем, я тебе показал эту запись, потому как думал, что у тебя есть совесть, – запальчиво проговорил Адик, не вникая в смысл сказанного собеседником.
