был странником, и вы приняли Меня.
Евангелие от Матфея, 25: 35 – Или, говоря точнее, айсберг появился в том месте и столкнулся с кораблем для того, чтобы не дать мне сверить свой отпечаток пальца с отпечатком на водительском удостоверении Грэхема. Возможно, корабль не затонул, поскольку в этом не было необходимости.
Маргрета ничего не ответила.
Поэтому я мягко сказал:
– Давай, дорогая, говори, что хочешь. Облегчи душу, я не возражаю. Ну, я – псих! Параноик.
– Алек, я этого не говорила. И не думала. И не собираюсь говорить.
– Да, не говорила. Но на сей раз то, что со мной произошло, невозможно объяснить «потерей памяти». Разумеется, если мы с тобой видели одно и то же. Что видела ты?
– Что-то непонятное в небе. И не только видела, но и слышала. Ты сказал мне, что это летательный аппарат.
– Ну-у, я только предполагаю, что он так называется, но ты, если хочешь, можешь называть его хоть э-э-э… драндулетом, мне все едино. Нечто новое и незнакомое. Так каков же этот драндулет? Опиши его.
– Что-то двигалось по небу. Появилось вон оттуда, потом пролетело почти над нами и исчезло вон там. – (Указанное ею направление я определил как север.) – По форме оно напоминало крест, распятие. На перекладине креста виднелись выступы – по-моему, четыре. Спереди что-то вроде глаз, как у кита, а на заднем конце нечто напоминающее хвостовой плавник. Алек, больше всего это походила на крылатого кита – на кита, летящего по небу.
– Ты решила, что это живое существо?
– Хм… не знаю. Нет, не думаю. Впрочем, не знаю, что и думать.
– По-моему, это не живое существо, а машина. Летательная машина. Лодка с крыльями. Но что бы там ни было, машина или летающий кит, ты хоть когда-нибудь видела нечто похожее?
– Алек, эта такая странная штука, что даже не верится, будто она на самом деле существует.
– Понимаю. Но ты увидела ее первой и указала мне на нее, значит я не хитрил и не убеждал тебя в том, что ты ее видишь.
– Ты никогда бы такого не сделал!
– Верно, не сделал бы. Но я, любимая, все же рад, что ты увидела ее первой. Значит, она реально существует, а не является порождением кошмара, зародившегося в моем горячечном уме. Однако в том мире, к которому ты привыкла, подобной машины не существует. И поверь, она не из тех воздухоплавательных кораблей, о которых я рассказывал. Этот аппарат не из того мира, где вырос я. Значит, мы попали в какой-то третий мир. – Я вздохнул. – В первый раз убедительным доказательством моего пребывания в чужом мире стал океанский лайнер водоизмещением в двадцать тысяч тонн. А сейчас при виде того, что никак не может существовать в моем мире, я понял: они снова взялись за свое. Миры поменяли в тот момент, когда я потерял сознание, – наверняка именно тогда. Как бы то ни было, по-моему, это сделано для того, чтобы помешать мне сверить отпечатки пальцев. Паранойя! Бредовое представление, что Вселенная вступила против меня в заговор. Только это не бред. – Я внимательно следил за выражением глаз Маргреты. – Ну, что скажешь?
– Алек… А не могло случиться, что нам обоим просто привиделась эта штука? Может, мы оба бредим? Мы с тобой измотаны до предела, а ты еще и головой ударился. Меня тоже наверняка обо что-то стукнуло, когда корабль налетел на айсберг.
– Маргрета… но и в таком случае нас не могла посетить одна и та же бредовая галлюцинация. Вот если ты проснешься и обнаружишь, что я исчез, то это многое объяснит. Но пока ведь я не исчез – вот он я. И кстати, откуда бы взяться айсбергу в тропических широтах? Нет уж! Параноидное расстройство – куда более подходящее объяснение! Причем заговор направлен именно против меня. А тебе, увы, не повезло, ты случайно вляпалась в эту историю. О чем я очень сожалею. – (На самом деле я нисколько не сожалел. Мало радости в одиночку оказаться на плоту посреди океана, а вместе с Маргретой «я не стану и думать о рае ином».)
– А по-моему, один и тот же сон… Алек, вон она, опять… – Маргрета указала в небо.
Сначала я ничего не увидел. Но тут крохотная точка вдали постепенно начала обретать форму креста, ту самую, которую я теперь соотносил с летательной машиной. Я наблюдал, как она растет.
– Маргрета, должно быть, она вернулась. Может быть, она нас заметила? Или, вернее, они нас заметили. Или он. Ну, кто-то там.
– Все может быть.
Когда машина приблизилась, я сообразил, что она пролетит не прямо над нами, а правее. Внезапно Маргрета воскликнула:
– Это не та же самая! Они разные.
– Да, это не летающий кит. Хотя вполне возможно, что у здешних летающих китов широкие красные полосы на боках.
– Это не кит. То есть это не живое существо. Ты прав, Алек, это машина. Дорогой, ты в самом деле считаешь, что в ней сидят люди? Мне страшно это представить.
– Если бы в ней никого не оказалось, я бы испугался больше. – (Я припомнил фантастический рассказ, переведенный с немецкого, о мире, населенном одними машинами, – довольно неприятная история.) – Но это превосходная новость! Теперь мы оба знаем, что увиденное нами – не сон и не галлюцинация. А это, в свою очередь, свидетельствует, что мы попали в другой мир. Стало быть, нас обязательно спасут.
– Не вижу логики, – с сомнением произнесла Маргрета.
– Просто тебе очень не хочется называть меня параноиком, за что я тебе премного благодарен, дорогая. Но мое параноидное расстройство – самое простое и логичное предположение. Если шутник, который все это подстроил, действительно жаждет моей смерти, то он упустил великолепный шанс во время столкновения с айсбергом. Или еще раньше, в пылающей яме. Следовательно, он не намерен меня убивать, во всяком случае сейчас. Он играет со мной, как кошка с мышью. Значит, меня спасут. И тебя – тоже, ибо мы вместе. Когда корабль столкнулся с айсбергом, ты была со мной, тут тебе не повезло. Но ты все еще со мной, и, значит, тебя тоже спасут – а это уже везение. Не противься, родная. У меня было время к этому привыкнуть. Оказывается, если внутренне расслабиться, все будет в порядке. Паранойя – единственный рациональный подход к миру, который плетет против нас интриги.
– Но, Алек, мир не должен быть таким.
– Понятие «должен» к миру неприменимо, любимая. Суть философии состоит в том, чтобы принимать Вселенную такой, какая она есть, а не в том, чтобы насильно втискивать ее в какие-то выдуманные рамки, – сказал я. – Ой, не перекатывайся на бок! Или тебе хочется угодить в акулью пасть именно сейчас, когда у нас есть все основания полагать, что нас вот-вот спасут?
В течение ближайшего часа или около того ничего не произошло, если не считать появления двух величественных рыб-парусников. Дымка над океаном растаяла, и я нетерпеливо ждал спасения. Причем скорейшего – уж его-то я точно заслужил. И желательно до того, как я получу ожоги третьей степени. Маргрета могла пробыть на солнце немного дольше: она хоть и блондинка, но с головы до ног была покрыта чудесным загаром золотистого цвета подрумяненной корочки – дивное зрелище! А вот я, за исключением рук и лица, был бледнее лягушачьего брюха, так что длительное пребывание на тропическом солнце грозило, как минимум, больницей.
