Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
– Все сказал? – спросил Железняк.
– Нет, не все, – продолжил Курашов. – А Ларису ты с собой потащишь? Думаешь, ей там понравится? Она привыкла к тому, что все ее желания исполняются. Что ты ей дашь в Москве?
– Давай не будем вмешивать сюда Ларису, – попросил Железняк.
– Ты ее уже вмешал, когда притащил ее сюда. Что, думал, что у меня проснутся братские чувства и я постесняюсь при ней повысить голос?
– Нет, я так не думал.
– А о чем ты вообще думал?
Курашов махнул рукой.
– Ладно, это все ерунда, это все не важно. Есть другой вопрос, более важный.
– Какой же?
– На сколько тебя хватит?
Это был хороший вопрос. Это был чертовски хороший вопрос. Это был самый главный вопрос. На сколько хватит сил Железняка, чтобы удержать возведенную вокруг «Волоковецкой стали» прозрачную стену. По его расчетам, его ресурсов должно было хватить на то, чтобы продержаться три месяца.
– По моим расчетам, твоих ресурсов хватит на то, чтобы продержаться три месяца, – сказал Курашов. Он почти успокоился. И был точен в своих оценках.
– И что, по-твоему, произойдет за эти три месяца? – спросил Железняк.
– Нам придется затянуть пояса, – сказал Курашов, – отложим программу технической реорганизации. Возможно, затянем с оплатой транспортникам, но это не в первый раз. Задолжаем в бюджет. Тоже переживут. Рабочие три месяца будут без зарплат. С этим у нас проблем тоже не будет. Люди привыкшие. Сорвем два или три контракта. Возможно, потеряем пару заказчиков. Не смертельно.
– Тогда чего же ты так боишься?
– Я не боюсь, – сказал Курашов, – мне интересно, почему ты не боишься? Кассель далеко, а я – вот он. Ты ведь можешь и не уехать отсюда.
– Глупости, – поморщился Железняк, – Ларису тоже прикажешь убить? Или думаешь, что она будет молчать, если ты мне что-то сделаешь?
– Никто не говорит о том, чтобы убить. Мы же не бандиты. Просто некоторое ограничение свободы. Скажем, месяца на три. Как ты на это посмотришь?
– Ты ведь понимаешь, что я позаботился о том, чтобы система работала без меня? Три месяца она продержится. А за три месяца многое может случиться. Например, губернатор может психануть и ввести налог с продаж. Он имеет право ввести налог с оборота до пяти процентов. Какая у тебя рентабельность? Два, три процента? Через полгода после введения такого налога ты сам принесешь ему свой завод, перевязанный розовой ленточкой.
– Ему не позволят, – буркнул Курашов.
– Да? Ты так уверен в своих друзьях в правительстве? А что скажут твои друзья, когда половина области выйдет на улицы с плакатами? Как ты думаешь, чье лицо будет на тех плакатах и как это понравится этому лицу?
– Ладно, похоже, что все козыри у тебя, – устало сказал Курашов, – что ты предлагаешь?
И Железняк начал говорить. Он говорил долго, и по мере того, как он говорил, брови Курашова поднимались вверх все выше и выше.
Глава 26
Вечером Маслов вернулся в палату к Нине. Она лежала в той же позе, лицом к стене. Глаза ее точно так же были открыты, взгляд расфокусирован. Она никак не отреагировала на появление Маслова. Он не стал включать верхний свет, оставил только тусклый ночник. В палате точно так же пахло старым, немытым телом. Маслов напомнил себе, что нужно дать команду санитарам – обязательно каждый день проветривать палаты. Он сел на стул рядом с койкой, но от волнения не мог усидеть на месте и стал ходить взад и вперед.
– Нина, я теперь знаю, что стало причиной вашей болезни, – начал Маслов. Он посмотрел на пациентку. Она лежала неподвижно. Но он надеялся, что она его слышит.
– Я знаю, что вы были беременны. Я знаю, что у вас был ребенок. Девочка. И я знаю, что вы пытались убить этого ребенка. Подушкой. В роддоме. Это страшное преступление, тут и у здорового мужика психика не выдержит, не то что у слабой молодой женщины, только что пережившей сильнейший стресс в своей жизни – роды.
Маслов перевел дух. Ему нужно было многое сказать Нине, и он взвешивал, в каком порядке выдавать его новости.
– Когда это произошло, вам было всего девятнадцать. Вы сама еще были ребенком. Я не знаю, при каких обстоятельствах вы забеременели, но могу предположить, что ваш… поступок связан именно с этими обстоятельствами.
Маслов тщательно подбирал слова. Не то чтобы он старался не задеть свою пациентку, его целью как раз было задеть, расшевелить ее. Но ему самому было непросто произносить вслух эти слова – убийство, изнасилование.
– Я думаю, что вы были изнасилованы, – сказал наконец Маслов, – я думаю, что этот поселок, откуда вы приехали, – это не самое дружелюбное место в мире. Я не знаю, кто это сделал. Может быть, парни после дискотеки, может быть, водители-дальнобойщики, может быть, мужики-работяги, которые работали на стройке и увидели, как вы проходили мимо поздно вечером. Я не знаю. Может быть, это был ваш парень, с которым вы собирались пожениться. Он за вами ухаживал, а вы вроде и подавали ему знаки одобрения, но то ли сомневались, то ли не решались сделать следующий шаг. А ему казалось, что ваши отношения развиваются слишком медленно, и он решил слегка ускорить их. Мы живем в мире, правила которого написаны мужчинами для мужчин. И согласно этим правилам, если женщина говорит «нет» – это не всегда значит «нет». Чаще всего они считают, что это значит – «Уломай меня. Будь настойчив». По статистике, в большинстве случаев изнасилований жертва была знакома с насильником ранее. Проблема в том, что такие изнасилования очень часто вовсе не фиксируются. И ответственности не наступает. Жертве говорят: «Все знают, что вы встречались с этим парнем и даже собирались пожениться. А теперь ты говоришь, что он тебя изнасиловал. Ты в своем уме?» И женщину же обвиняют в том, что она пытается сломать жизнь парню, который не виноват ни в чем, кроме того, что слегка перегнул палку.
Маслов придвинулся к Нине.
– Мне хочется верить, что ты меня слышишь. Я узнаю, кто сделал это с тобой, и сделаю так, что он будет наказан. Но мне было бы проще, если бы ты поговорила со мной. Если бы ты сказала мне, кто это сделал. Мы могли бы сделать это вместе – найти и наказать твоего насильника.
Никакой реакции. Ни движения ресниц, ни изменения частоты дыхания, ни какой-то осмысленности во взгляде. Она его не слышала. Ну что ж, он должен был попытаться. Впрочем, это были не все козыри, которые он собирался выложить.
– Люди впадают в такое состояние, как у вас, оттого, что они больше не хотят жить. Они отказываются от жизни. Отказываются от ее радостей и от ее огорчений, которые являются оборотной стороной радостей. Для полноценной жизни человеку нужны как радости, так и огорчения. Понятно, что есть огорчения, которые не хотелось бы переживать. Но они просто положены нам. Нам их не избежать. Например, нам не избежать смерти родителей. Сама природа устроила так, что родители умирают раньше детей. Правда, иногда бывает так, что дети умирают раньше родителей.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
