Я вышел к автобусной станции. Автобус, на котором я приехал, все еще находился на стоянке. Водителя не было. Я уселся на стоящую неподалеку скамью и, достав блокнот, записал номер автобуса.
Я не понимал, что еще мог сделать, и поэтому просто встал и отправился на поиски кафе с какой-нибудь местной едой, стараясь побыстрее выкинуть из головы всю эту историю.
Минивэн с «моей» группой туристов прибыл к пяти часам вечера. Тибетский гид Дэнцум из Тибетского Туристического Бюро зашел за мной в гостевой дом, и, быстро собрав свой тощий рюкзак, я протиснулся в машину. Кроме меня в минивэне находилась пожилая скандинавская пара, двое индусов и рыжеватый доброжелательный англичанин, вежливо предложивший мне место рядом. Через десять минут мы оказались у пограничного пункта возле Моста Дружбы, ведущего на тибетскую сторону, над ущельем с рекой. Очередь на пункт была просто огромной. Дэнцум собрал наши бумаги и паспорта и юрко просочился сквозь толпу ко входу.
Выгрузившись из машины, мы оказались в окружении толпы непальских женщин, требовательно тянущих руки к нашим сумкам и рюкзакам. Заранее предупрежденный, я отдал одной из них, нагруженной тремя чемоданами, свой рюкзак, попутно сунув ей в руку пару непальских купюр. Традиционный подработок для местных непальских женщин. Мужчины в этом «бизнесе» не участвуют.
Дэнцум вернулся минут через десять и вручил каждому из нас по номерку. Мой оказался «108». Однако, несмотря на кажущее столпотворение, очередь двигалась довольно быстро. Уже через полчаса я получил в серо-зеленой будке свой паспорт со штампом и пачку бумаг для китайской стороны и вместе со всей толпой зашагал по мосту над ущельем. Дойдя до конца моста, женщины, тащившие наш багаж, сложили весь груз у китайского КПП в Жангму и, негромко переговариваясь, тронулись в обратный путь.
Здесь все было серьезней. Десяток китайских солдат в касках и с «калашниковыми» строго и пристально вглядывались в толпу, изо всех сил хмуря брови. Узкий проход с временными деревянными ограждениями оканчивался просторными стойками для досмотра. Пока наша группа вместе с Дэнцумом ожидала своей очереди, впереди на досмотре возник небольшой переполох. Какая-то тетка в натянутой поверх свитера желтой буддийской тоге громко возмущалась на русском и, жестикулируя, пыталась что-то объяснить. Я приподнялся на носках и увидел, как досмотровый офицер сует ей в лицо немаленький портрет далай-ламы в деревянной рамке. Эта недалекая россиянка несла с собой в сумке фото далай-ламы в изгнании, что равносильно преступлению в Тибетском Автономном Округе КНР. Уверен, что при оформлении разрешения на въезд в Тибет в агентстве ей объяснили все правила. К тому моменту, когда подошла моя очередь идти на досмотр, тетка, ругаясь, шла по мосту обратно в Кодари, ведя за руку великовозрастную дочь, также облаченную в желтую накидку.
Я не вез с собой ничего запрещенного и поэтому чувствовал себя достаточно расслабленным. С интересом пронаблюдал, как офицер, оттянув мне ворот свитера, засунул мне ртутный градусник под мышку. Сохраняя полную невозмутимость, я смотрел, как второй офицер вывалил мое скудное барахло на стол и принялся прощупывать швы и стенки моего рюкзака. Сам рюкзак не вызвал никаких подозрений. Однако, когда, перебирая мои пожитки, пограничник извлек из кучи светло-желтое портмоне, я немного напрягся. Негромко переговариваясь между собой, оба офицера принялись рассматривать и мять пальцами «добычу». На тот момент я еще не видел поводов для беспокойства. Тщательно ощупав и потерев обложку со всех сторон, старший из них, тот, что выглядел более высокомерным, раскрыл портмоне. Первым делом он извлек из него фотографии. Это было неожиданностью для меня, но фотографии их серьезно заинтересовали. Более того, старший удивленно вскрикнул и принялся тыкать пальцем в одну из них, что-то возбужденно объясняя своему напарнику. Следующим предметом, извлеченным из портмоне, оказалась нарисованная от руки карта с пометками на немецком. Я понял, что у меня проблемы. Рука старшего офицера легла на кобуру. Стоящий рядом Дэнцум побледнел и обреченно прошептал: «Мне конец…».
Я пытался отчаянно сообразить, что такого они увидели в этой карте. Стратегические объекты? Ядерные шахты КНР? Додумать я не успел: раздалась громкая команда на китайском и в живот мне уперлись два автоматных ствола. Двое молодых солдатиков в касках с красными звездами держали побелевшие пальцы на спусковых крючках автоматов. Краем глаза я заметил, как бледно-зеленый Дэнцум медленно опускается на землю, закатив глаза. Раздалась еще одна команда, и на моих руках, рывком завернутых назад, защелкнулись стальные браслеты. Получив пару чувствительных ударов по позвоночнику, я проследовал за офицером в каменное двухэтажное здание, стоящее за КПП. Солдатики шли позади меня, время от времени, втыкая стволы мне в ребра.
Изолятор оказался достаточно приличным для моего положения. Компактная комната приблизительно в девять квадратных метров, стены окрашены светло-зеленым, бетонный пол. Посреди комнаты — деревянный стол с обшарпанной лакировкой и двумя стульями, узкая скамья под забранным решеткой грязным окном.
Наручники с меня сняли, но солдатик, уходя, угрожающе что-то прошипел на китайском и громко захлопнул стальную дверь, крашенную в бежевый цвет. Скрипуче лязгнул внешний замок. На столе стоял граненый графин с желтого цвета водой. Стаканов не было.
Первые два или три часа я развлекал себя тем, что пересаживался со стула на стул, пытаясь определить, какой из них комфортнее. Так и не придя к определенному выводу, я улегся на жесткую скамейку под окном. Удивительно, но спустя минуты я уже начал погружаться в какое-то подобие дремы, чудесным образом балансируя на скамье шириной в двадцать сантиметров.
Проснулся я от звука хлопнувшей двери. Лихорадочно дернулся и сел на скамье, больно ударившись головой о железную выступающую решетку окна.
В комнате, засунув руки в карманы брюк, стоял светловолосый европеец, одетый в светло-серый костюм и белую сорочку с небрежно повязанным синим галстуком. Пока я протирал глаза, мужчина уселся за стол и облокотился на спинку, сложив руки на груди. Я изо всех сил пытался стряхнуть липкую сонливость, для чего разминал лицо, тер щеки и лоб. Тем временем, человек в костюме, этот очевидно важный человек, небрежно бросил на стол черный кожаный портфель с золотыми застежками. Я подумал, что будет вежливо сесть напротив него. Для допроса или того, что у них здесь принято…
— Хочешь чай или кофе? — отрывисто спросил «важный человек»
— Да, конечно… Спасибо… Кофе, если возможно…
Мужчина протянул руку под стол, и я услышал, как за дверью, в глубине коридора, едва слышно прозвенел звонок. Дверь отворилась, и в образовавшейся щели появилась голова солдатика, теперь уже без каски. Мужчина повелительно произнес какую-то фразу на китайском. Голова исчезла.
Мужчина открыл портфель, лежащий на столе, достал из него серую пухлую папку и светло-желтое портмоне, доставшееся мне от злосчастного Эрика. Медленно положил портмоне на стол, положил на него левую руку и, размеренно постукивая пальцами по старой кожаной поверхности, громко и отчетливо спросил:
