С хрустальным шаром
Как-то раз мне крупно повезло. (Не один, конечно, это я так, для красного словца.) Мне достался магический кристалл. Или хрустальный шар — какая разница. Повернёшь в одну сторону — неземная красота. Повернёшь в другую — жуть малиновая. Про жуть позже расскажу.
Когда-то журнал Vogue и журнал Interview были отличным пространством игры с магией и создания удивительных метаморфоз. Вы, может, думаете, что глянцевый журнал — это пара сотен страниц для продвижения продаж предметов роскоши? Ну вот не совсем.
Во времена главредства у меня часто было праздничное, подарочное ощущение. Я держала в руках хрустальный шар — и, преломившись в нём, обычный наш серенький дневной свет выходил обратно дивными цветными лучами. Новый цвет, новый свет, новое сияние жизни, преображённое существование. Таким, казалось мне, должен быть высокий глянец и смысл нашей работы.
Когда меня попросили сделать концепцию Vogue, я предложила несколько вариантов — и победила «русская» версия. Достоевский говорил, что русскому человеку свойственно «всемство», всеотзывчивость, восприимчивость любой культуры, и в этом смысле наша версия была — понимаю это задним умом — «всемская», синтезированная, что ли. От американцев я взяла яркость и внятность модного сообщения, от итальянцев — артистизм и мечтательность, от англичан — иронию и парадоксальность, от французов — элегантную эротичность. И что оказалось? Русские герои — актёры, режиссёры, дизайнеры, архитекторы, галеристы, писатели, врачи и многие другие — легко и с достоинством вошли в это пространство, как будто высокие бренды, лучшие фотографы и стилисты мира только их и ждали.
Вера Брежнева, Interview Russia, ноябрь 2014 г.; Евгений Миронов, Vogue Russia, апрель 2005 г.; Мария Шалаева, Interview Russia, № 37, февраль — март 2016 г.; Светлана Ходченкова, Interview Russia, июль 2013 г.; Дима Билан, Interview Russia, № 33, апрель 2015 г.; Андрей Бартенев, Interview Russia, № 34, сентябрь 2015 г.; Анна Михалкова, Interview Russia, февраль 2012 г.; Аня Чиповская, Interview Russia, февраль 2014 г.
Мы не делали полную перезагрузку героя, но всегда находили в нём новую, незнакомую публике грань, его «потаённый сад», — и как будто высвечивали другую личность. Наша Пугачёва с выглаженными кудрями, напрочь лишённая эстрадной вульгарности, была не в набивших оскомину легинсах, а в молодом тогда Ямамото. Или Женя Миронов, тогда ещё не народный артист России, но уже пленивший публику своими нежными, ранимыми, тонкими персонажами, превратился у нас в брутального мужчину с обмотанными бинтами руками после тяжёлой «разборки» в советском подъезде, с тем же — мироновским, неповторимым — взглядом. Ингеборга Дапкунайте была и капризной звездой сороковых, и свободолюбивой девочкой итальянского неореализма.
С большим азартом мы ломали московские стереотипы — например, о якобы безнадёжной, дремучей и в целом уёбищной русской провинции. Мы сделали серию портретов творческих людей из Нижнего Новгорода, Екатеринбурга, Перми — красивые, уверенные, отлично одетые (стилисты Vogue работают на пятёрочку) архитекторы, писатели, актёры, модели. Хрустальный шар высветил такой new look, новое лицо России, который наши читатели не знали.
При этом нам важно было не упасть в местечковость, провинциальную душность местного журнала, где «всё про нас», где «мы сами с усами». Нам помогали лучшие фотографы моды того времени — от Хельмута Ньютона и Питера Линдберга до Сольве Сюндбо и Терри Ричардсона. Мы сочиняли новое русское как часть европейского мира, но русская культура оставалась главным источником нашего вдохновения.
Не отодвигали мы и советскую культуру. Однажды сделали фоторемейк знаменитого советского фильма 47-го года Григория Александрова «Весна». Кого там только не было — Толстоганова, Чурсин, Гармаш, Литвинова… Мы намеренно привлекли к пересъёмке известной советской комедии крупных актёров. В отличие от киноремейков, он никого не раздражал — это была весёлая, но почтительная игра с классикой, с самыми знаменитыми цитатами: «Возьму с собой “Идиота”, чтобы не скучать в троллейбусе», «И это ничтожество я почти любила», «Красота — это страшная сила». Съёмка стала пропагандой блестящего мюзикла — половина поколения, которое в тот момент читало Vogue, не смотрело «Весну», а их родители, может быть, и вовсе забыли.
Мы играли и с прошлым, и с будущим. В другой раз мне захотелось увидеть сочинский кинофестиваль «Кинотавр» настоящим роскошным фестивалем — таким, чтобы Каннский закачался и заскрипел зубами от зависти. На «Кинотавре» тогда преобладал стиль тёплого, почти родственного междусобойчика и непритязательного курорта средней руки — майки-шорты, вьетнамки, панамки. А мы придумали «Кинотавр десять лет спустя» — и пустились, как говорится, во все тяжкие.
Все наши — Бондарчук и Исакова, Литвинова и Фандера, Смолянинов и сёстры Михалковы, Мороз и Страхов — включились в игру на раз-два-три. Мы их оголливудили. Они превратились в недоступных и загадочных, длинноногих, с улыбками в сто зубов, с тёмными очками и сияли бриллиантами. Мы написали для них футуристические короткие истории. Лежит Рената, утомлённая солнцем, на пляже на каком-то хайтековском белоснежном матрасе, в чёрном купальнике Eres, рассекающем всё тело, на розовых лубутенах и в розовых перчатках до плеч, в очках вивьен вествуд и, разумеется, в ожерелье и браслетах. Звезда — упасть и не встать. А за ней изумлённо подглядывают трое пятилетних мальчишек: рыжий, блондин и шатен (где мы их-то нашли, таких безупречно веснушчатых?). Текст вкратце: Рената ушла из большого кино, отдалась словесности, получила Гонкуровскую премию за роман, стала затворницей. Её появление на фестивале — настоящая сенсация!
А вот с Викой Исаковой (полулежит в белом купальнике и на шпильках Celine) в объятиях Федора Бондарчука (белая рубашка с перламутровыми запонками Windsor и бархатные туфли Lanvin) вышла целая история. В нашем будущем Вика, по версии журнала Vanity Fair, вошла в список ста самых привлекательных женщин планеты, вся нарасхват у мировых режиссёров и, прежде чем приступить к съёмкам в новом фильме Бондарчука «Отелло. Новая версия», она должна завершить съёмку у Педро Альмодовара в фильме по роману Сорокина «Голубое сало».
Спустя одиннадцать лет я узнала от Вики, какой мы внесли конфуз в её жизнь. Именно в те дни, когда мы делали фотосессию в Сочи, Альмодовар на самом деле был в Москве, и все вменяемые актрисы рвались к нему хоть как-нибудь попасть. Вика со своей подругой актрисой Викторией Толстогановой не были исключением и мечтали познакомиться с великим испанцем. Безрезультатно. И тут выходит сентябрьский номер Vogue, Толстоганова читает нашу историю и в неукротимом гневе набрасывается на подругу: «Так вот оно что!! Ты пролезла, мне ничего не сказала! Кто ты после этого?!» Всё приняла всерьёз. Хохотали до упаду.
