Пораженная, я села на постели.
Передо мной стоял Обри, но не тот Обри, которого я знала. Все в нем изменилось. Он подошел ко мне.
– Обри, что случилось? – вскричала я в ужасе.
– Проснись, Сусанна! Тебе пора проснуться.
– Но…
Он с силой отбросил покрывало и схватил меня за горло, скрытое ночной рубашкой. Она была сшита из легкого прозрачного шелка, и я услышала звук рвущейся ткани.
– Господи, – закричала я, – что ты делаешь?
В ответ Обри захохотал Такого ужасного, поистине сатанинского смеха я еще ни разу не слышала. Его руки блуждали по моему телу. Мне одновременно казалось, что все это страшный сон, и в то же время реальность навсегда резко запечатлелась во мне. Кошмар смутного сна перед свадьбой, воплощался в жуткую явь.
Схватив клочки рубашки, я попыталась прикрыть наготу.
– О нет! – сказал он. – Нет, Сусанна.
С этими словами он железной рукой схватил меня.
– Сегодня ты должна стать другой. Конечно, ты уже взрослая женщина, но с сегодняшнего дня ты станешь совсем иной. Это будет прощанием с прежней невинной Сусанной.
Его несвязные слова звучали очень необычно, а глаза светились странным дьявольским светом. Я пыталась сопротивляться, но он крепко держал меня. Мне показалось, что он или пьян, или сошел с ума. Что-то, безусловно, случилось, иначе он не вел бы себя так со мной.
Неожиданно меня охватила слабость. Передо мной стоял не мой муж, а совершенно незнакомый безжалостный мужчина, и я не знала, как мне спастись. Больше всего мне хотелось убежать, но куда? Могу ли я запереться в одной из комнат палаццо? А может быть, обратиться за помощью к слугам?
Я ощущала себя такой же беспомощной, как и в начале этого вечера, когда ждала Обри. Мне казалось, что меня грубо втащили в какой-то иной – странный, сумасшедший мир, где все очень отличалось от того, к чему я привыкла.
Но ведь это Обри, мой муж, тот мужчина, которого я поклялась любить и беречь – в горе и в радости, в здравии и в болезни. Он болен – мне следует помнить об этом.
Он смеялся надо мной! Он смеялся над моей невинностью, а теперь, как я поняла, собирался надругаться над ней.
Это свершилось нынешней ночью. Я была потрясена, совершенно опустошена, меня истерзали страх и отвращение.
Должно быть, эти мучения продолжались около двух часов. Я никогда не забуду того, что мне пришлось испытать. Прежней Сусанны отныне не существовало. Все тело сделалось нечистым. Мой муж лишил меня былой свободы, когда я взирала на мир широко открытыми глазами и верила в Добро. Сегодня мне, искренне любившей и находившей удовольствие в своей чистой любви, пришлось испытать нечто отвратительное.
Он, наконец, устал.
Я благодарила Бога за это. Обри вытянулся на постели рядом со мной и мгновенно заснул.
Я же не могла спать, встав у окна, я бессмысленно смотрела на канал, стремивший свои воды совсем рядом с нашей верандой. Пережив чудовищное унижение, я чувствовала растерянность и не понимала, что же теперь делать. Могу ли я оставить мужа? Но как я объясню всем – в первую очередь моему отцу, – что произошло? И почему это произошло? Как случилось, что нежный, заботливый возлюбленный превратился в извращенца, в чудовище? Он заставил меня возненавидеть и его, и себя, Я чувствовала себя оскорбленным ребенком. Над моим счастьем грубо надругались! Этот день стал последним днем моей первой любви. Мне всегда казалось, что я умею владеть собой и могу найти выход из любой ситуации, но при первой же неожиданности я спасовала. Я проявила себя как беспомощная, робкая и боязливая натура.
Несомненно, с Обри что-то произошло этой ночью. Но что? Как он мог вести себя так, как он вел? Никогда доселе мне не приходилось сталкиваться с этой стороной его натуры – чувственной, уверенной в том, что из меня легко сделать жертву его низменных страстей, и жертву презренную. Теперь я была уверена, что он не любит меня. Разве искренне любящий человек мог бы поступить так с любимым существом? А каким нежным, каким заботливым он был весь наш медовый месяц! Он сделал меня по-настоящему счастливой женщиной, И вдруг эта ужасная ночь! Все это представлялось мне каким-то сверхъестественным, как будто явился злой гений и в одночасье подменил мне мужа.
Мне хотелось убежать, спрятаться. На рассвете я приняла ванну, меня охватило желание смыть нечистоту нынешней страшной ночи – как будто вода и мыло могли мне в этом помочь! Можно вымыть тело, но в моих мыслях отныне навеки поселится страшное воспоминание о пережитом сегодня! Одевшись, я вышла из палаццо, и пошла бродить вдоль канала. Город только начал просыпаться. При свете дня я продолжала искать ответ на мучительный вопрос – что мне делать?
В конце концов, я вернулась в палаццо.
Обри уже встал. Он улыбнулся мне так же, как улыбался в первые дни нашего медового месяца.
– Решила рано поутру прогуляться?
Я кивнула, не в силах заставить себя ни говорить, ни смотреть на мужа.
Он продолжал:
– Я себя прекрасно чувствую. Должно быть, я спал как убитый.
– Ты… просыпался ночью, – запинаясь произнесла я.
– Правда? А я и не помню. Чем мы сегодня займемся? Да, я забыл тебя спросить – ты купила подарки?
Я была потрясена. Мысленно я повторяла себе: Он не помнит того, что произошло нынче ночью! Что это может означать?
– Обри, – нерешительно сказала я, – тебе следует сходить к доктору.
– Ни за что! – весело откликнулся он. – Сегодня утром я чувствую себя отлично.
Он опять улыбнулся мне своей всегдашней открытой, очаровательной улыбкой. Как хорошо я знала эту улыбку, как любила!
– Будь хорошей девочкой и не поднимай шума из-за пустяков. Не стоит портить наши последние дни в Венеции.
Я продолжала настаивать:
– Обри, неужели ты ничего не помнишь? Сегодня ночью ты вел себя так странно…
Он несколько встревожился и коснулся затылка.
– Неужели? И что же я говорил?
– Я совершенно не понимала тебя. Ты был… какой-то другой.
– Может быть, меня мучили кошмары?
– А может быть, меня…
– Бедная Сусанна! Как жаль, что тебе пришлось так беспокоиться. Именно это меня мучило. То, что произошло со мной, не идет ни в какое сравнение с тем, что пришлось перенести тебе. Я ведь только лишился кошелька. Укравший мой кошелек украл такую малость. Он был моим, а стал его и будет рабом еще тысяч и тысяч… Знаешь, что мы сейчас сделаем? Пройдемся еще раз по нашим излюбленным местам.
Он ничего не помнит, твердила я себе. Что же с ним случилось? Может быть, у него поврежден мозг? Сейчас он опять походил на того Обри, которого я хорошо знала – знала до сегодняшней ночи.
Может быть, мне это только почудилось? Но как можно вообразить то, что никогда себе не представляла? Да и мое измученное, опозоренное тело все еще хранило память о происшедшем. Наверное, Обри заболел. Но отчего? От удара по голове? Иногда от этого люди начинают вести себя очень странно.
