Какое-то время Лавиния прогуливала школу, но через неделю ей все же пришлось туда пойти. Девочка знала, что Бакстер последует за ней, и, чтобы избежать разговоров о кошмарном клубке с учителями и одноклассниками, затолкала его в сумку, перебросила через плечо и взяла с собой. Пока Лавиния была рядом, Бакстер сидел тихо и не создавал проблем.
Но клубок кошмаров был не единственной проблемой Лавинии. Новости о ее даре дошли и до других учеников, и когда учительница отвернулась, толстощекий задира Глен Фаркус надел на голову Лавинии сделанный из бумаги ведьмовской колпак.
– Мне кажется, это твое! – заявил он, и мальчишки засмеялись.
Лавиния сорвала колпак с головы и бросила его на пол.
– Я не ведьма! – прошипела она. – Я врач.
– Да ну? – насмешливо переспросил Глен. – Так вот почему ты вяжешь, пока мальчики изучают физику?
Его приятели смеялись так громко, что учительница вышла из себя и заставила всех переписывать словарь. Пока все тихо выполняли задание, Лавиния сунула руку в сумку, вытянула из Бакстера один шнурок и что-то прошептала. Шнурок, извиваясь, спустился по ножке парты, прополз по полу, поднялся по стулу Глена Фаркуса и забрался ему в ухо.
Мальчик ничего не заметил. Никто ничего не заметил. Но на следующий день Глен пришел в школу бледный. На его лице застыл испуг.
– Что с тобой, Глен? – спросила Лавиния. – Ты плохо спал сегодня ночью?
Глаза мальчика широко открылись. Он, извинившись, вышел из класса и больше не вернулся.
Этим вечером Лавинии и Дугласу сообщили, что завтра их отец возвращается. Девочка понимала, что необходимо найти способ спрятать от него Бакстера, хотя бы на некоторое время. Используя знания, полученные на ненавистном уроке домоводства, она распутала Бакстера, связала из него пару чулок и натянула их на ноги. Хотя в этих чулках чесались ноги, Лавиния сомневалась, что ее отец заметит что-нибудь необычное.
Доктор вернулся на следующий день, усталый и припорошенный дорожной пылью. Обняв детей, он отослал Дугласа гулять и решил поговорить с Лавинией наедине.
– Ты хорошо себя вела? – спросил отец.
Лавиния почувствовала ужасный зуд.
– Да, папа, – ответила она, потирая одну ногу о другую.
– Тогда я тобой горжусь, – произнес отец. – А ведь я перед отъездом так и не назвал тебе истинную причину, по которой не хочу, чтобы ты использовала свой дар. Но мне кажется, теперь я могу тебе все объяснить.
– Правда? – спросила Лавиния.
Ей никак не удавалось сосредоточиться на разговоре. Все ее усилия уходили на то, чтобы не поддаться желанию почесать ноги.
– Кошмары – это не то же самое, что опухоли или пораженные гангреной конечности. Да, они неприятны, я этого не отрицаю, но иногда неприятные вещи могут иметь какое-то предназначение. Возможно, не всех нужно избавлять от кошмаров.
– Ты считаешь, что кошмары могут быть полезными? – изумилась Лавиния.
Она испытывала некоторое облегчение, почесывая ступню о ножку стула.
– Ну, не то чтобы полезными… Но думаю, некоторые люди заслуживают, чтобы им снились кошмары, а другие – нет. Откуда тебе знать, кто есть кто?
– Я это вижу, – ответила Лавиния.
– А если ты ошибаешься? – спросил отец. – Я знаю, что ты умная, Винни, но не бывает людей, которые никогда не ошибаются.
– В таком случае я могу подсадить кошмары обратно.
Отец замер, удивленно глядя на нее.
– Ты умеешь возвращать кошмары?
– Да, я… – Девочка чуть не рассказала ему о Глене Фаркусе, но потом решила, что этого делать не стоит. – Мне кажется, что я могу это делать.
Отец глубоко вздохнул.
– Для такого юного существа, как ты, это слишком большая ответственность. Пообещай мне, что не будешь делать ничего подобного, пока не станешь старше. Гораздо старше.
Ноги Лавинии чесались так мучительно, что терпеть было уже невозможно.
– Обещаю! – выпалила она и бросилась наверх, чтобы снять чулки.
Запершись у себя в комнате, девочка сбросила платье и начала стягивать чулки. Но ей не удавалось оторвать их от кожи. Бакстеру понравился такой близкий контакт, и как бы Лавиния ни дергала и ни тянула, он не уступал. Она даже попыталась пустить в ход нож для писем, но лезвие изогнулось, прежде чем ей удалось хоть немного отделить Бакстера от своей кожи.
Наконец девочка зажгла спичку и поднесла ее к ноге. Бакстер завизжал и начал извиваться.
– Не вынуждай меня к этому! – произнесла Лавиния и поднесла спичку ближе.
Бакстер нехотя отлепился от нее и снова принял сферическую форму.
– Плохой Бакстер, – упрекнула его девочка. – Ты поступил очень дурно!
Клубок кошмаров слегка сплющился, всем своим видом изображая раскаяние.
Обессиленная Лавиния упала на кровать и стала размышлять над словами отца. Он сказал, что, избавляя людей от кошмаров, она берет на себя большую ответственность. Несомненно, он был прав. Справляться с Бакстером становилось все сложнее, а чем больше кошмаров она заберет, тем больше станет клубок кошмаров. Что же с ним делать?
Вдруг Лавинию осенило, и она резко села на кровати. Отец сказал, что некоторые люди заслуживают, чтобы им снились кошмары, и девочке пришло в голову, что, хотя она их и забрала, это не означает, что она обязана оставлять кошмары у себя. Она могла стать Робин Гудом снов, освобождая от страшных снов хороших людей и наделяя ими плохих. В качестве бонуса она избавится от клубка кошмаров, неотступно следующего за ней по пятам!
Определиться с тем, кто из людей хороший, было достаточно легко, но с плохими требовалась осторожность. Лавинии вовсе не хотелось случайно наделить кошмарами ни в чем не повинного человека. Поэтому она села и составила список самых плохих жителей города. Возглавляла этот список миссис Хеннепин, директриса местного приюта, известная тем, что она избивала своих подопечных хлыстом для верховой езды. На второе место Лавиния поставила мясника мистера Битти, которому, по всеобщему мнению, сошло с рук убийство жены. Следующим шел кучер Джимми, который однажды, напившись, сбил собаку-поводыря мистера Фергусона. Лавиния перечислила также грубых и неприятных, по общему мнению, людей и тех, кто не нравился ей лично.
– Бакстер, к ноге! – приказала девочка.
Клубок подкатился к стулу, на котором она сидела.
– Ты хочешь помочь мне осуществить один важный проект?
Бакстер нетерпеливо заерзал на месте.
Они приступили к делу той же ночью. Одевшись в черное, Лавиния положила Бакстера в сумку и забросила ее на спину. Когда часы пробили полночь, они выскользнули наружу и обошли весь город, наделяя кошмарами людей из списка – самыми страшными тех, кто находился вверху списка, пустяковыми – тех, кто был в нижней его части. Лавиния выдергивала из Бакстера шнурки и по сточным трубам или через открытые окна направляла их к указанной цели.
