Десять минут пустого стояния и смотрения на нее, особенно когда кроме как грызть ногти заняться было нечем, слишком его нервировали. Он пошел на кухню, достал с верхней полки бутылку ржаного виски и налил себе щедрую порцию. Несколько мгновений Рэндалл смотрел на янтарную жидкость, потом вылил ее в раковину и снова вернулся в спальню.
Синтия по-прежнему пребывала в том же состоянии.
Он вдруг сообразил, что не сказал Потбери их адреса. Он кинулся на кухню и схватил телефонную трубку. Стараясь держать себя в руках, он аккуратно набрал номер. Ответил женский голос:
– Нет, доктора нет на месте. Хотите ему что-нибудь передать?
– Моя фамилия Рэндалл. Я…
– О… мистер Рэндалл. Доктор уехал как раз к вам минут пятнадцать тому назад. Он будет у вас с минуты на минуту.
– Но у него нет моего адреса!
– Что? О-о-о! Я уверена, что он знает ваш адрес… если бы он его не знал, то уже перезвонил бы мне.
Рэндалл положил трубку. Ситуация была более чем занятной… ладно, он дает Потбери еще три минуты, а потом придется снова звонить.
* * *
Раздался звонок домофона. Рэндалл тут же выскочил из кресла, как чертик из коробочки.
– Да?!
– Доктор Потбери. Это вы, Рэндалл?
– Да-да, поднимайтесь скорее!
Еще не прекращая говорить, он уже нажал кнопку электронного замка.
Когда Потбери наконец появился, Рэндалл уже ждал его у открытой настежь двери.
– Входите же скорее, доктор! Входите, входите!
Потбери кивнул и протиснулся мимо него в прихожую.
– Где больная?
– Вон там. – Рэндалл с нервной поспешностью провел его в спальню и, пока Потбери осматривал лежащую без сознания пациентку, напряженно склонился над женой с другой стороны кровати.
– Что с ней? Она поправится? Скажите, доктор…
Потбери с кряхтением выпрямился и ответил:
– Если вы наконец соблаговолите отойти подальше от кровати и перестанете распускать нюни, то, возможно, мы очень скоро все выясним.
– Ой, простите! – Рэндалл отскочил назад и устроился в дверном проеме. Потбери достал из саквояжа стетоскоп, несколько секунд послушал с невозмутимым выражением лица, передвинул инструмент и послушал еще немного. Наконец он убрал стетоскоп обратно в саквояж, и тут Рэндалл наконец счел возможным подойти поближе.
Но Потбери не обращал на него ни малейшего внимания. Большим пальцем руки он приподнял ей веко и взглянул на зрачок, потом приподнял ей руку так, что она свесилась с края кровати, и постучал кончиками пальцев возле локтя, потом выпрямился и несколько минут безмолвно смотрел на Синтию.
Рэндалл готов был разрыдаться.
Потбери проделал еще несколько странных, едва ли не ритуальных процедур, которые всегда проделывают с больными врачи. Некоторые из них Рэндалл вроде бы понимал, другие – совершенно нет. Наконец он внезапно заявил:
– Что вы делали вчера вечером… после того, как ушли от меня?
Рэндалл принялся рассказывать. Наконец Потбери с умным видом кивнул.
– Этого я и ожидал… это наверняка последствия потрясения, которое она пережила сегодня утром. Причем это чисто ваша вина.
– Моя, доктор?
– Вас же предупредили. Ни в коем случае не позволяйте ей приближаться к такому мужчине.
– Но… но… вы предупредили меня уже после того, как он ее напугал.
Потбери явно был слегка раздражен.
– Может, и нет. Может быть. Мне казалось, вас уже кто-то предупреждал и до меня. Впрочем, наверное, с таким типом, как вы, мне следовало бы быть умнее.
Рэндалл решил не продолжать этот разговор.
– Но как же она, доктор? Она поправится? Ведь поправится, верно?
– Мистер Рэндалл, у вас на руках крайне больная женщина.
– Да. Конечно, я понимаю… но что с ней?
– Lethargica gravis, причиненная психической травмой.
– А это… серьезно?
– Более чем… Но если вы будете как следует за ней ухаживать, то, надеюсь, она вытянет.
– Все что угодно, доктор, буквально все. Деньги – не проблема. А что с ней делать теперь? Отправить в больницу?
Потбери молча отмел последнее предложение.
– Это для нее – самое худшее, что только можно представить. Если женщина проснется в незнакомой обстановке, с ней может снова случиться приступ. Пусть лежит здесь. Вы в состоянии устроить свои дела таким образом, чтобы ухаживать за ней здесь, дома?
– Уж будьте уверены!
– Тогда так и сделайте. Оставайтесь с ней и днем и ночью. Самым лучшим для нее – если она проснется – будет обнаружить себя в собственной постели и чтобы вы были рядом.
– Может, лучше нанять ей сиделку?
– Не советую. Для нее мало что можно сделать, разве что держать ее тепло укрытой. Можете подложить ей под ноги подушку, чтобы они были выше головы. Советую подложить в изножье кровати пару книг.
– Сейчас же сделаю.
– Если такое состояние продлится более недели, нужно будет поставить ей несколько капельниц с глюкозой или что-то вроде того. – Потбери замолчал, застегнул саквояж и поднял его. – Если ее состояние изменится, позвоните мне.
– Обязательно. Я… – Рэндалл внезапно замолчал: последнее замечание доктора напомнило ему об одной вещи, о которой он совсем забыл. – Скажите, доктор, а как вы нашли дорогу сюда?
Потбери, казалось, был удивлен.
– Что вы имеете в виду? Думаете, вас трудно отыскать?
– Но ведь я не давал вам нашего адреса.
– Неужели? Полная чепуха!
– Но это в самом деле так. Я вспомнил об этом через несколько минут после звонка вам и тут же перезвонил, но вы уже уехали.
– А я и не говорил, что вы дали его мне сегодня, – желчно ответил Потбери. – Вы дали его мне вчера.
Рэндалл задумался. Он действительно предлагал Потбери свои документы, но там содержались данные лишь об адресе его офиса. Да, действительно, номер его домашнего телефона имелся в справочнике, но был помещен в качестве вечернего делового номера, без указания адреса, и оба были оформлены на его имя. Возможно, Синтия…
Но Синтию он спросить не мог, а мысли о ней тут же вымели из его головы все остальные соображения.
– А вы уверены, доктор, что больше я ей ничем помочь не могу? – с тревогой в голосе спросил он.
– Абсолютно. Просто постоянно будьте здесь и ухаживайте за ней.
– Само собой. Только жаль, что у меня нет брата-близнеца, – с чувством добавил он.
– А это еще зачем? – спросил Потбери, беря перчатки и направляясь к выходу.
