Возможно, учтя урок Великого дня рождения, комитет по празднованию Надома, Национального дня Монголии, который проводился шестью неделями позже, пересмотрел подготовленную обычную программу. Были выброшены или сокращены привычные многочисленные выступления детей-гимнастов, военный парад и нудные речи партийных светил. Как ни удивительно, но организаторы фактически отказались от красного знамени. На предыдущих Надомах красный стяг развевался на флагштоке в центре Национального стадиона. Когда я посетил праздник как гость организации Байяра, Монгольской студии телевизионных фильмов, то заметил, что на том же самом месте установлены высокие шесты со знаменами, украшенными девятью белыми хвостами яков — этот символ объединял войска Чингисхана и в то же время символизировал «Золотой род» его потомков. И когда на стадионе появился контингент современной монгольской армии — непременный участник праздника, — это были не марширующие шеренги в хаки, а конный отряд, причем все солдаты были одеты в костюмы эпохи Чингисхана. Под стук копыт кавалькада рысцой, пусть и неуверенно, совершила круг по беговой дорожке, хотя несколько солдат на вид явно испытывали тревогу. Толпа же на трибунах одобрительно ревела. Не было никакой необходимости добавлять радостных криков, как обычно бывало, когда через динамики дополнительно воспроизводили записанные приветствия, тот же самый клич «Хууррай! Хууррай! Хууррай!», какой мы слышали на вершине Бурхан-Халдуна. Но некоторые из заведенных партией обычаев неистребимы.
В действительности Монгольская народно-революционная партия присвоила освященное временем празднество народа. Традиционно монгольские племена отмечали кульминацию краткого лета. Проскакав сотни миль через всю страну, пастухи съезжаются на встречу, чтобы беседовать, пировать и состязаться в «трех игрищах мужей» — стрельбе из лука, борьбе и скачках. В стране, где население столь рассеяно, этот ежегодный сбор по-прежнему очень дорог сердцу каждого монгола. Средневековые съезды монгольских вождей, или курултаи, свидетелями которых был целый ряд путешественников, как, например, Карпини, происходят от племенных советов, когда главы кланов собирались для обсуждения обид, законов о торговых путях и, при необходимости, для избрания верховного вождя. Когда Чингисхан и его наследники установили владычество монголов над большей частью Азии, их грандиозный курултай был ближайшим аналогом всемирного правящего совета. Один верховный курултай даже спас Западную Европу от уничтожения. В декабре 1241 года, когда, по-видимому, непобедимое монгольское войско готовилось вторгнуться на Запад и монгольские разъезды появлялись уже подле передовых оборонительных сооружений Вены, в 5600 милях от нее, в центральной Монголии, был неожиданно созван великий курултай. Умер великий хан Удэгей, сын Чингисхана, и старшие члены Золотого рода должны были избрать преемника. Монгольские военачальники отложили военные планы, развернули коней и отправились обратно в Монголию, чтобы принять участие в предстоящей политической борьбе и тайных происках.
Современный Надом (Наадам) является слабым эхом тех грандиозных средневековых сборищ, но это все равно впечатляющее зрелище. Празднования Надома проводятся по всей Монголии, но они меркнут по сравнению с главным Надомом, который происходит на открытой равнине возле Улан-Батора. Большинство участников прибывают верхом на конях и тратят на дорогу не одну неделю. Кто-то приезжает на разбитых грузовиках, а немногие приводят верблюдов, запряженных в неуклюжие деревянные повозки, груженные всякой утварью и провизией на неделю празднеств. Лагерь разрастается, расползаясь во все стороны и давая пристанище вновь прибывшим. С каждым днем все больше становится гыров и палаток. Перед каждой юртой между двумя шестами, наподобие радиоантенны, натянут шнур, к которому привязано с дюжину лошадей. Над дымоходами поднимаются столбы дыма, клубится взбитая копытами пыль, и вскоре над обычно пустынной равниной повисает светло-бурый туман, а между рядами палаток туда и сюда снуют пешие и конные, собравшиеся на праздник окликают приятелей, упражняются, показывают лошадей или просто слоняются вокруг, разглядывая, кто прибыл и что вообще происходит.
Вопреки названию празднества, женщины участвуют в двух из трех «игрищах мужей», которые являются сердцевиной Надома. Женщины стреляют из луков и участвуют в скачках. Только борьба остается сугубо мужским занятием, хотя не всегда это было так. Марко Поло отмечал, что одна гигантская монгольская дама, дочь хана, накопила богатства и заслужила славу тем, что вызывала на бой всех желающих с ней бороться. Многие мужчины принимали вызов, но никто не одолел степную амазонку, не знавшую себе равных. Всякий раз побежденный противник отдавал часть своих стад и отар, и таким образом она будто бы выиграла свыше 10 000 лошадей. Даже когда один достойный поклонник явился просить руки девушки и отец умолял ее поддаться в борцовском поединке, она отказалась и опрокинула своего противника, который удалился, «опечаленный и опозоренный», оставив 1000 лошадей. В конце концов сам хан сдался и, отправляясь на битву, брал дочь с собой. «В сражении, — писал Марко Поло, — не было рыцаря бесстрашней ее. Не однажды случалось, что она устремлялась на строй врага, выхватывала рыцаря из его рядов и увозила его в свой стан».
Финальные поединки борцов на современном Надоме являются вершиной длительного пути, многих лет профессиональных занятий борьбой. Мальчиков-монголов начинают обучать приемам традиционной монгольской борьбы в том возрасте, когда их сверстники в других культурах свои уик-энды посвящают тренировкам по теннису или футболу. Их учат классическим движениям и броскам, а также правильной стойке борца, которая, как предполагается, сочетает осанку льва с раскинутыми крыльями летящей таинственной птицы гариал; они осваивают замедленный «орлиный танец» с высоко вскинутыми руками, который, празднуя свой триумф, исполняет победитель, заставивший противника опуститься на колени или коснуться земли локтем. Лучших юных борцов отбирают для специальных занятий, превращая в полупрофессионалов, у которых особые расписания тренировок и свои спортивные лагеря. Конечная цель — стать хорошим борцом и добиться возможности участвовать в Надоме на Национальном стадионе. Эти соревнования с выбыванием начинаются с потрясающего появления на помосте группы из 512 мускулистых борцов, облаченных в тяжелые монгольские сапоги, обтягивающую торс одежду и короткие расшитые куртки. Чемпионом становится только один из них, последний, кто останется стоять на ногах. Возможно, непосвященному будет скучно наблюдать за неспешной схваткой сцепившихся монстров. Но нюансы боя и уловки борцов получают оценку разбирающихся в поединках монгольских зрителей. Неудачу, ловкий прием или какой-то неспортивный ход они встречают стонами и рычанием, радостными и одобрительными криками, приветствуют борцов аплодисментами. В конце соревнований восторженные почитатели несут победителя на плечах вокруг стадиона, несмотря на его немалый вес. Если же тот прежде несколько раз выигрывал соревнования, он получает звание «Исполин».
Стрелки из лука — люди намного более спокойные. Мужчины и женщины состязаются по отдельности, но те и другие используют в точности одинаковое снаряжение и технику — классический лук двойного изгиба, характерный для степных кочевников, тетива которого натягивается при помощи «монгольского кольца» на большом пальце. В настоящее время это кожаная подушечка, а прежде кольцо на большой палец традиционно вырезалось из камня и давало возможность лучнику спускать тетиву лука не только со звонким звуком, но и с большим эффектом, чем если натягивать ее голыми пальцами. Мишени на Надоме представляют собой плетеные диски, установленные в ряд в дальнем конце стрельбища. Каждый участник или участница состязаний пытается попасть стрелой точно в центр диска, который маркирован ярко-красной тряпкой. Успешный выстрел требует силы и навыка, мишени отстоят довольно далеко, и о месте попадания каждой стрелы сигнализируют особые наблюдатели, они поднимают руки и криком сообщают о выстреле. Сегодня расстояние стрельбы составляет от 180 до 300 шагов; прежде считалось, что на такой дистанции хороший стрелок должен попасть стрелой в голову сурка, высунувшегося из норы, и уложить животное наповал. Но установленная во времена Чингисхана каменная доска свидетельствует о поразительном выстреле некоего Исуке, который попал в цель на расстоянии в 360 шагов. Когда Чингисхан узнал о столь примечательном случае, он повелел в честь этого деяния установить памятную плиту.
