– Мне она показалась достаточно острой, – возразила Эви.
– Бритва никогда не бывает слишком острой, дорогая. Нужно намазать все лицо, прежде чем приступать к бритью. Мыльная пена смягчает щетину. – Он подождал, пока она покроет мыльной пеной лицо отца, а затем отодвинул ее в сторону. С бритвой в руке он обратился к Дженнеру: – Можно приступать?
К ее изумлению, отец кивнул. Похоже, он ничуть не возражал против услуг Себастьяна. Эви зашла с другой стороны кровати, чтобы лучше видеть.
– Предоставь бритве самой выполнять работу, – сказал Себастьян, – без всякого нажима. Брить нужно в направлении роста волосков, а не наоборот. И всегда держать лезвие перпендикулярно. Начинать нужно сбоку... постепенно переходя к щекам... вот так... – Не переставая говорить, он методично водил бритвой, сбривая седую поросль. – И почаще ополаскивай лезвие. – Его длинные пальцы осторожно касались лица Дженнера, поворачивая его под нужным углом, натягивая кожу. Каждое движение было легким и точным, свидетельствуя о немалом опыте. Эви тряхнула головой, не в состоянии поверить, что видит виконта Сент-Винсента бреющим ее отца с ловкостью бывалого камердинера.
Закончив этот чисто мужской ритуал, Себастьян стер остатки мыльной пены с теперь уже гладкой кожи Дженнера.
Только на краю челюсти виднелся небольшой порез. Прижав к нему полотенце, Себастьян заметил:
– Мыло должно содержать больше глицерина. Мой камердинер делает отличное мыло для бритья... Надо будет сказать ему, чтобы принес немного.
– Спасибо, – сказала Эви, ощущая, как в груди разливается теплое чувство.
Взгляд Себастьяна переместился на ее лицо, и то, что он увидел, казалось, заворожило его.
– Нужно сменить постель, – сказал он после небольшой паузы. – Я помогу.
Эви покачала головой, не желая, чтобы он видел истощенное тело ее отца. После такой процедуры отец наверняка будет испытывать неловкость в присутствии Себастьяна.
– Спасибо, но в этом нет нужды, – твердо сказала она. – Я позову горничную.
– Отлично. – Он взглянул на Дженнера: – С вашего разрешения, сэр, я зайду позже, когда вы отдохнете.
– Хорошо, – согласился тот, уже не в состоянии сфокусировать взгляд. Затем закрыл глаза и с тихим вздохом забылся.
Пока Эви прибирала в комнате, Себастьян вымыл и заточил лезвие и убрал его в кожаный футляр. Проводив Себастьяна до двери, она остановилась, прислонившись спиной к дверному косяку, и подняла на него обеспокоенный взгляд.
– Ты уволил мистера Игана?
Себастьян кивнул, опершись рукой о косяк, так что его высокая фигура нависла над ней. Хотя эта поза была непринужденной и расслабленной, Эви ощущала исходившую от Себастьяна силу. К ее смятению, это ощущение не казалось ей неприятным.
– Поначалу он полез на стенку, – сказал Себастьян, – пока я не сообщил ему, что ознакомился с учетными книгами. После этого он стал кротким, как ягненок. Ему чертовски повезло, что я не выдвинул против него обвинение. Роган помог ему упаковать вещи и взялся проследить, чтобы он незамедлительно убрался отсюда.
– А почему ты не хочешь выдвигать обвинение против мистера Игана?
– Это пойдет во вред клубу. Любой намек на финансовые затруднения заставляет людей нервничать. Лучше смириться с потерями и двигаться вперед. – Он скользнул взглядом по ее осунувшемуся лицу и ошеломил ее, мягко сказав: – Повернись.
Ее глаза изумленно расширились.
– З-зачем?
– Повернись, – повторил Себастьян. Она подчинилась, медленно повернувшись к нему спиной. Сердце Эви бешено застучало, когда он взял ее за запястья и прижал ладони к дверному косяку. – Упрись, дорогая.
Смущенная, Эви нервно гадала, что он собирается делать. Почувствовав его ладони у себя на плечах, она напряглась и закрыла глаза. Он медленно прошелся пальцами по ее позвоночнику, словно что-то искал... а затем начал массировать спину нежными уверенными движениями, облегчая боль в усталых мышцах. Его искусные пальцы находили болевые точки, заставляя Эви резко втягивать воздух. Давление его ладоней, скользивших по спине, усилилось, большие пальцы глубоко впивались в тело по обе стороны от позвоночника. К своему стыду, Эви обнаружила, что выгибается как кошка. Медленно продвигаясь вверх, Себастьян нашел сведенные мышцы на ее плечах и шее и сосредоточился на них, массируя и разминая, пока из горла Эви не вырвался тихий стон.
Поистине, женщина может превратиться в рабыню в этих искусных руках! Каждое его прикосновение было пронизано такой чувственностью, что у нее подкашивались ноги. Haвaлившись всей тяжестью на дверной косяк, Эви испытывала острое наслаждение. Ее дыхание замедлилось и стало более глубоким. Ей было так хорошо, что она страшилась момента, когда он остановится.
Когда Себастьян наконец убрал руки, Эви удивилась, как это она не растаяла, превратившись в лужицу на полу. Повернувшись к нему, она ожидала увидеть ироническую усмешку. Но его лицо оставалось бесстрастным, лишь на щеках проступил румянец.
– Я должен тебе кое-что сказать, – пробормотал он. – Наедине.
Схватив Эви за локоть, он увлек ее в коридор и втащил в первую попавшуюся свободную спальню. По случайности это оказалась та самая комната, где она провела ночь. Закрыв дверь. Себастьян повернулся к ней.
– Роган был прав, – сказал он без обиняков. – Твой отец долго не протянет. Будет чудом, если он проживет еще один день.
– Да. Думаю, это ясно каждому.
– Этим утром я обсудил с Роганом состояние твоего отца, и он показал мне бюллетень, который оставил его врач, поставивший диагноз. – Сунув руку в карман сюртука, он вытащил сложенный листок бумаги с печатным текстом и протянул его ей.
Вверху значилось: «Новая концепция туберкулеза». Света, лившегося через единственное окно, было недостаточно для ее усталых глаз, и Эви покачала головой:
– Можно я прочитаю это позже?
– Да. Но я могу изложить тебе суть. Туберкулез вызывают крохотные живые организмы, невидимые для невооруженного глаза. Они поселяются в пораженных легких. Болезнь передается, когда здоровый человек вдыхает воздух, который выходит из легких больного вместе с дыханием и кашлем.
– Крохотные организмы в легких? – тупо повторила Эви. – Но это нелепо. Туберкулез вызывает естественная предрасположенность к болезни... или долгое пребывание в холодном или влажном климате...
– Поскольку ни ты, ни я не являемся учеными или врачами, бесполезно спорить на эту тему. Однако береженого Бог бережет... Боюсь, мне придется ограничить время, которое ты проводишь со своим отцом.
Листок выпал из ее рук. Потрясенная этим заявлением, Эви молча смотрела на него. После всего, через что она прошла, чтобы оказаться рядом с отцом, Себастьян пытается лишить ее последней возможности побыть с ним. И все это из-за какой-то новомодной концепции, напечатанной в бюллетене.
