Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
– Ну и что? Поду-у-умаешь, папа миллионер, – протянула Танька. – А у Кары тетка – звезда. Это грамотный пиар-ход. Знаешь, надо вам на следующую обложку сфотографироваться вдвоем. Нет, лучше сфотографируемся втроем! Слу-ушай, а может, мы сделаем так: сперва мы с тобой, потом ты с Карой, потом я…
В своих хитростях сестрица была пряма и безыскусна. Ульяна не стала слушать дальнейших предложений и скривилась.
– Мама где?
– Да ушла куда-то, – ответила Танька, недовольная грубым вмешательством в ее мечты, и зевнула, сладко потягиваясь. – Утром еще ушла. Не помню… Чего-то говорила, но я сквозь сон не разобрала. Позавтракать надо… Будешь пельмени?
Ульяна выразительно посмотрела на часы, на которых часовая стрелка приближалась к двум часам дня, но сестра, явно не собиравшаяся на работу, даже бровью не повела. Она поставила на газ кастрюлю с водой, долго рылась в холодильнике, а потом, выудив из него пачку пельменей, выразительно помахала ей перед носом Ульяны. Та помотала головой.
– Не ем я пельмени. От них задница растет.
– Ну, пардоньте, ананасов у нас нема, – рассмеялась Танька. Ульяна не ответила, чувствуя, что закипает как вода в кастрюле, приготовленная под пельмени. Сестрица посолила воду и ухнула туда всю пачку, помешала и накрыла крышкой. Мурлыкая под нос, Таня прошла в ванную, откуда через минуту донеслось рычание унитаза, а потом шум бьющей в раковину воды.
Пельмени закипели, крышка кастрюли начала подпрыгивать. Ульяна сдвинула ее, сунула в кипяток ложку и перемешала бурлящее варево.
– Я не поняла, ты к матери жить, что ли переехала? – крикнула она в сторону ванной.
Танька с минуту не отвечала, а потом показалась в дверях, вытирая лицо полотенцем. Ее взгляд был настороженным, словно она уже готовилась защищаться.
– Ну, переехала, а что? – с вызовом сказала она. – Это что, запрещено?
– Вот я и спрашиваю – с чего это ты вдруг переехала сюда? У тебя вроде бы своя жилплощадь имеется?
Танька заорала сразу, уперев руки в бока, не давая договорить. Ульяна привычно поморщилась, но не сдвинулась с места. Привычки сестры сразу бросаться в атаку при первых же признаках опасности ей были хорошо известны. И если мать старалась уходить от конфликта, Ульяна этого делать не собиралась. Стоило уйти от конфликта, как сестрица думала, что одерживает верх.
– Да тебе то что? Ты там в своей Москве жируешь, а о матери кто думать будет? Ей между прочим, уже не шестнадцать, если ты не заметила, ага? А тут и я под боком, и внучка…
– Мне-то не вкручивай. С каких пор тебя стало волновать мать и ее здоровье? Опять вляпалась во что-то? Соседка сказала, что ты тут уже полгода живешь.
– А этой козе старой до всего есть дело! Я вообще не понимаю, какого хрена она лезет, куда не просят? Я же не спрашиваю, какого цвета у ней трусы, почему ее это постоянно волнует? И лезет, и лезет, все под дверями подслушивает! Да когда она уже сдохнет!
В стену возмущенно постучали. Танька бросилась к вентиляции и завизжала, переходя на ультразвук:
– По голове себе постучи, сука старая!
– Чего вы орете? – возмущенно спросила Каролина, заспанная, лохматая, входя в комнату. Ульяна снова не удержалась и посмотрела на часы. – Здрасьте, тетя Уля. С приездом. А мы вас завтра ждали. Мам, у тебя пельмени кипят.
Танька моментально успокоилась, деловито подхватила подпрыгивающую крышку полотенцем и с досадой сказала:
– Блин!.. Опять всю плиту залила, мать ругаться будет… ладно, потом вытру… Кара, есть будешь?
Ульяна, которую словно не замечали, в очередной раз поразилась резким перепадам настроения сестры и инфантильности племянницы, которая, проспав до обеда, прошлепала мимо приехавшей в гости тетки, уселась за стол, и, закинув ногу на ногу так, что задрался подол ночной рубашки, сказала с тоскливой обреченностью:
– Буду… Мам, если сегодня Вовка позвонит, меня нет дома, ага?
– А чего это он сюда будет звонить, а не на мобильный? – спросила Таня, раскладывая пельмени по тарелкам.
– А я где-то потеряла его вчера.
– Опять? Господи, ты меня в гроб загонишь! Третий телефон за месяц! Учти, я тебе новый покупать не буду. Вон, возьмешь старый бабушкин…
– Ну, ма-ам, я же не виновата! – заныла Каролина. – Что я, как лохушка буду с деревянным телефоном ходить? Меня же все засмеют!
– Ничего. Не засмеют. Научишься вещи ценить, – отрезала Таня, поставила тарелки на стол и сунула Кародине вилку. – Я, в конце концов, деньги не печатаю. Ешь давай.
– Ты вообще деньгами не распоряжаешься, – проворчала Каролина и ткнула вилкой в пельмень. Я у бабушки попрошу… Тетя Уля, а у вас какой телефон?
– Закрой рот и перестань попрошайничать, – мрачно приказала Таня. – Жри молча. Уль, может, ты все-таки поешь?
Ульяна махнула рукой и пошла в ванную, раздраженно захлопнув за собой дверь. Раздеваясь, она внимательно осмотрела чашечку бюстгальтера и, вздохнув, торопливо застирала его в раковине. Стоя под душем, она думала, что приезд домой был ошибкой. Дом, который она собиралась превратить в крепость, оккупировала сестрица, вряд ли готовая добровольно его покинуть. Ульяна не знала, что случилось, но была полна решимости выяснить как можно скорее.
Она стянула с крючка халат, синий, в пошлых цветочках, от которого пахло шампунем и мамой, решительно перетянулась поясом и вышла, готовая к новым сражениям. В дверях стояла мать, удерживая в руке сумку и упаковки с двумя тортами.
– О, доченька, слава богу, ты приехала, – сказала она, – торопливо поставила все на стол и обняла Ульяну. – Таня встретила или Вася?
– Никто меня не встречал, – холодно ответила Ульяна. – Заняты все были. Надо было Гамадрилу попросить, она на вокзале толклась, может, за интервью помогла бы чемодан допереть.
Римма укоризненно посмотрела на Таню и Каролину, невозмутимо прихлебывающих чай и покачала головой:
– Как же так? Тань, я же вам русским языком…. Утром.
– Мам, отстань. Добралась же, ничего страшного. Тут от вокзала два шага, и потом она же не пешком шла поди.
Римма вдохнула и сдвинула брови, готовясь высказать что-то резкое, но неожиданно миролюбиво произнесла, заливая конфликт водой:
– Ну, добралась, и хорошо. Я тебя и не ждала в этом году. Честно говоря, мы думали, поговорить с тобой насчет Карочки… Ты кушала уже?
– Не ест она пельмени. Фигуру бережет, – ехидно сказала Таня.
– Таня!
– Да что вы мне все рот затыкаете? Вон, ненаглядную свою в задницу целуй!
Она взвилась с места и, схватив свою чашку, унеслась в гостиную, откуда тут же донесся рев телевизора. Каролина бросила на бабушку презрительный взгляд, выгребла из вазочки конфеты и, подхватив свою чашку, ушла следом. Римма беспомощно уселась на табуретку, подперла голову рукой.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
