— Тер-пи, ско-ро бу-дем, — сказала она.
Долго ли, коротко ли они ехали, про то история умалчивает.
— Тпру! — закричала наконец Баба Яга.
Избушка затормозила и начала клевать что-то на земле. Баба Яга и Юлька выпали из двери прямо в руки Кощею Бессмертному, который совершал вечерний моцион — двадцать кругов вокруг своей пещеры.
— Чтой-то ты вся вибрируешь, старая? — удивлённо спросил Кощей, держа Бабу Ягу в объятьях. — Не женщина, а отбойный молоток.
— Уф, растряс-тряс-ло, — объяснила Баба Яга. — Фу, ну и избушка… Испытания для космонавтов в ней устраивать или яйца на омлет взбивать. Ох! А мы ведь к тебе, Кощеюшко, по делу. Вот эта девочка хотела бы знать, почему ты такой худой.
Кощей насупился, исподлобья глядя на Юльку.
— Подумаешь, — обиженно сказал он. — Ну худой. Зато умный. Тебе, конечно, хорошо, ты вон какая славненькая, аппетитная. А меня природа обидела: кожа да кости.
— Да нет! — закричала Юлька. — Это меня природа обидела, я толстая. А вы очень даже ничего, хотя и немолодой. Такой элегантный.
Кощей недоуменно посмотрел на Юльку, думая, что она над ним насмехается.
— Нет, серьёзно. Как вам удаётся сохранить такую фигуру? — спросила Юлька. — Диета? Гимнастика?
— Пушкина надо читать, — буркнул Кощей. — Пушкин совершенно чётко сказал: «Там царь Кощей над златом чахнет». Возьми всё своё золото и чахни над ним, будешь тощая, как я.
Юлька постаралась вспомнить, сколько у них в семье золота. Мамино обручальное кольцо, папино обручальное кольцо, мамина золотая медаль за окончание школы. Над таким количеством золота много не начахнешь.
— Ладно, заходите в пещеру раз пришли, — недовольно сказал Кощей.
— Вот спасибо, Кощеюшко, вот и ладно, — Баба Яга ловко прыгнула в пещеру, пока хозяин не передумал. — А то я как представлю ночлег в нашей кишковзбивалке на курьих ножках… Бр-р! А утром мы в город пойдём, к царю Паслёну.
— Не ходите к царю, горе у него, — нахмурился Кощей, ставя на стол остывшие вареники. — Дочку Змей Горыныч унёс.
Баба Яга всплеснула рукам и:
— Царевну Смеяну? Ах, батюшки, беда какая! А богатырям сказывали?
— Илья Муромец в загранкомандировке в Интерполе. Добрыня Никитич на больничном: ногу сломал, пиная в целях воспитания Идолище Поганое. А Алёша Попович съездил к Змею да говорит, не нашёл состава преступления.
— На что ему состав какой-то? — не поняла Баба Яга. — Девку бы лучше поискал.
— Так он девку составом и обзывает… Не знаю я, всё нынче по-новому. Не ходите к Паслёну, гневен он.
— Бабушка, а почему царя так странно зовут? — спросила Юлька, когда они легли спать на громадную, как аэродром, русскую печь.
— Имя как имя — Паслён Горохович. Про царя Гороха слыхала? Сынок евоный. Значит, он уже израсходовал все желания волшебного перстня, а то дочку бы мигом вызволил. Или забыл про перстень? Ай, как царевну жалко…
— Её Змей Горыныч съест? — спросила Юлька.
— То неведомо, — отрезала Баба Яга. — Спи.
Глава 4. За дружбу обидно
Юлька шла по столице Тридевятого Царства с гордо поднятой головой и ощущала внутри себя тихое блаженство. Её со всех сторон обтекала толпа, состоящая в основном из пышных древнерусских красавиц в сарафанах, колышащихся вокруг необъятных талий. Юлька чувствовала себя тонкой, как тростиночка, и жалела только об отсутствии Митьки-злодея. Вот он посмотрел бы! У него бы язык отпал дразниться!
— Бабушка, а почему они все такие толстые? — спросила Юлька шёпотом, чтоб толстушки не обиделись.
Баба Яга непонимающе посмотрела на девочку, потом сообразила:
— Они не толстые. Они красивые. Понимаешь, в каждом веке своя красота. В твоё время, я так поняла, нравится, чтобы рёбра у женщин торчали наружу, как у обглоданных селёдок. А у нас хорошо, если женщина собой видная, гладкая, с румянцем во всю щёку, бровями вразлёт… Ты как раз такая и есть. Ты, конечно, ещё малявка, но коли лет через семь у тебя будут проблемы с женихами, я тебя опять сюда завезу. Тут все царевичи и богатыри друг с другом биться будут, чтоб тебя в жёны заполучить. Боюсь, как бы дело до смертоубийства не дошло.
— Ух ты! — восхитилась Юлька. — Здорово! Вообще-то я против убийств, я человек скромный.
— Только я вам не верю, — сказала она. — Вы меня просто утешаете, да?
— Вот ещё, больно надо, — пожала плечами Баба Яга. — Смотри, вон царский терем.
На тесовых воротах висело объявление: «Приёма нет». Но Баба Яга сказала, что у неё везде знакомства, и она всё равно прорвётся. Сестра жены младшего помощника пятого конюха привела её к деверю брата второго сына третьего стражника, а тот порекомендовал соседу замужней дочери друга детства главного постельничего, поэтому через полчаса Баба Яга и Юлька стояли в большой полутёмной комнате терема. На другом конце комнаты на троне сидел низенький грустный мужчина с чёрными бровями. Брови были такие большие, что их явно подстригали раз в месяц и завивали по воскресеньям.
— Ой ты, гой еси, Паслён Горохович! — нараспев начала Баба Яга.
— От «гоя еси» и слышу! — мгновенно вскипел мужчина, и брови заползали по его лбу, как мохнатые страшные гусеницы. — Эй, стража! Казнить их за оскорбление величества!
Набежавшие рынды крепко подхватили Бабу Ягу и Юльку за локотки.
— Ага, со старухой-то ты воевать храбёр! — обиделась Баба Яга. — Напал бы на Змея да отобрал Смеянку!
— Не могу, — грустно сказал царь, и брови его поникли, как серёжки ольхи. — Он мой друг. Понимаешь, старая, мне так обидно. Мы с Горынычем столько лет дружили, столько песен спели, столько мёда-пива выпили, а он дочку стащил! Да попросил бы добром, что мне, жалко? Я бы сам её отдал!
— На съедение? — ахнула Юлька. — Родную дочь?
— Тебя тоже надо казнить, чтоб не перебивала старших, — заметил царь, и одна бровь осуждающе шевельнулась. — Какое съедение? Горынычу жирное нельзя, он язвенник. Он её явно похитил с брачными намерениями. Посватался бы честно, я бы только обрадовался. Девке семнадцатый годок, всё равно замуж пора.
— Может, ты забыл про третье желание волшебного перстня? — вкрадчиво спросила Баба Яга. — А если оно тебе не нужно, я бы его использовала для моей знакомой, — Баба Яга кивнула на Юльку.
— Ей уже ничто не понадобится, её всё равно казнят, — брови царя слились в длинную полоску поперёк лба. — Потратил я третье желание. Надо было предотвратить войну с Тридесятым Государством. Нет, но каков Горыныч! Девочка гуляла себе на свежем воздухе, плела веночек, любовалась на пейзаж с коровами и пастухом. Налетел, украл! А сам клялся в вечной дружбе! Я тебе, говорит… только позови, говорит…
