Прокоп слушал дознавателя, не перебивая. Выражение его лица стало серьезным. Казалось, он понимал, как поднялись ставки в игре.
– Хочу, чтобы ты знал, дорогой гость, что, несмотря на удовольствие принимать у себя дружинников Владимира, я, старый боярин, не ищу милости или расположения князя смоленского. Однако я понял тебя и сообщу то немногое, что мне известно, поскольку хочу положить конец необоснованным домыслам об Олеге, благородство души которого я сумел оценить по достоинству. Брат князя действительно ищет сокровища, которые позволят ему стать материально независимым от Владимира, не стыдясь, жениться на Подлипе и добиться благодарности брата, которому он собирается отдать бóльшую часть сокровищ.
– Но что именно он ищет? Почему он говорил о княжеских сокровищах?
– Это прилагательное вызывает у меня недоумение. Однако я точно знаю, что ищет Олег, – золото берендеев.
– Неужели вы оба, ты и Олег, верите в эту легенду? – спросил Артемий, задумчиво теребя усы.
И хотя они были вдвоем, старый боярин недоверчиво огляделся и ответил, понизив голос:
– Сокровища существуют, я в этом уверен. Только не у всех одинаковые шансы найти их. Надо знать, как взяться за поиски. Если верить Олегу, он знает верный способ.
Прокоп сжал узловатые пальцы правой руки в кулак, вытянув вперед указательный палец и мизинец, и многозначительно помахал рукой. Этот жест означал, что тут не обходится без нечистого духа и что Олег должен прибегнуть к колдовству, чтобы успешно воплотить в жизнь свой таинственный план.
– Ты должен яснее объяснить, каким образом Олег собирается добыть золото, – настаивал Артемий.
Прокоп вздохнул, в отчаянии подняв руки. Наклонившись к дознавателю, он уже собирался что-то сказать, как вдруг дверь отворилась и в баню вошли Митько и Василий. Их загоревшие лица и руки странным образом контрастировали с белизной мускулистых тел. Через мгновение в бане появился Олег. Пришедшие радостно приветствовали купальщиков на скамьях. Помещение заполнили густые клубы пара и веселые крики. Веники заставили всех забыть о заботах.
– Мы вернемся к разговору позже, – прошептал Артемий Прокопу, направляясь к выходу.
Старый боярин последовал за дознавателем. В предбаннике молодой слуга помог им завернуться в большие льняные простыни и высушить волосы толстыми полотенцами, сотканными из грубых нитей. Прокоп еще расчесывал свою длинную бороду, когда Артемий вышел из бани, с удовольствием вдохнув приятные запахи сада, раскинувшегося неподалеку. Он рассчитывал найти во время пира возможность тайком поговорить с боярином, поскольку не был удовлетворен результатом беседы. Он пытался вспомнить все подробности древней легенды, которую ему рассказала Каллистрата.
Вскоре мужчины собрались в комнате, где накануне Артемий расспрашивал Олега. Расслабившиеся, отдохнувшие, с разгоряченными после бани лицами, они слушали княжеского брата, живописавшего, как он оказался один на один с кабаном и как сумел загнать и убить опасного зверя. Наконец старый слуга Михей сообщил хозяину, что столы накрыты. Прокоп, поклонившись гостям, предложил пройти в другое помещение.
Просторный зал со стенами, обшитыми резным деревом, был, несомненно, самой красивой комнатой в доме. Роскошные мечи и боевые топоры, украшавшие стены и инкрустированные драгоценными камнями, свидетельствовали о достойном жизненном пути воина Прокопа. Длинный стол, возвышавшийся в центре зала, был покрыт изумительной скатертью с ажурной каймой. На скамьях лежали шкуры диких животных. Во главе стола возвышалось широкое кресло с резной спинкой, предназначавшееся для хозяина дома.
Большая серебряная чаша с витыми ручками и серебряный кувшин на столе были наполнены свежей медовухой. Перед каждым местом, отведенным для гостя, стояли блюда тончайшей работы. Тарелки с соленьями, сушеной и вяленой рыбой и овощами и фруктами были расставлены между двух больших блюд с холодным мясом. На столе стояли также горшок с пареной репой, деревянные миски с брусничным соусом и кислым молоком и глиняные горшки со смородиновым соком.
Поклонившись Олегу, Прокоп торжественно сказал:
– Дорогой гость! Сегодня пир в честь боярина Артемия и отроков, сопровождающих его. Я не пригласил никого из бояр, уважив твое желание пребывать в городе неузнанным. Позволишь ли ты начать пир?
– Позволяю, – сказал Олег, склонив голову.
Прокоп указал рукой на кресло, достаточно широкое, чтобы на нем уместились по крайней мере три человека, и обратился к Артемию:
– Соблаговоли, боярин, занять место одесную от меня. Прошу тебя разделить со мной и Олегом эту скромную трапезу.
Прокоп сел в кресло, а дознаватель устроился в таком же кресле справа от хозяина дома. Олег занял место на одной из длинных скамей, а отроки расположились напротив него. Прокоп хлопнул в ладоши, и в зал вошли двое слуг. Они внесли серебряные блюда с жареными кабаньими окороками. Старый боярин громко прочитал молитву и благословил трапезу. Появилась Подлипа с большим кувшином вишневого вина и наполнила кубок Артемия. По обычаю во время трапезы наливать гостям вино должна была дочь хозяина дома. Подождав, когда дружинник осушит первый кубок – за здоровье Прокопа, она вновь наполнила его и обошла стол, наполняя чаши других гостей. Все выпили за процветание дома Прокопа и приступили к еде.
Вслед за жареным кабаном на столе появились паштеты из птицы, грибы, заливное и пирожки с разными начинками. Превосходное вишневое вино уступило место смородиновому. Но гости с удовольствием пили и ароматную медовуху, которая приятно освежала, позволяя сохранить ясность ума. Подлипа ходила вокруг стола, внимательно следя за тем, чтобы кубки мужчин не оставались пустыми. Боярышня имела право присоединиться к гостям только в том случае, если ее об этом попросит отец или почетный гость. Опустив глаза, она краснела всякий раз, когда наполняла кубок Олега. Что касается брата князя, он бросал на нее пламенные взоры, делая вид, что слушает Василия, которому напитки развязали язык и который подробно рассказывал о половецком искусстве стрельбы из лука. Митько комментировал его рассказ и с радостью предавался своему излюбленному занятию – еде.
После паштетов слуги принесли тетеревов и рябчиков со сливами. Артемий давно уже насытился, но знал, что, отказавшись попробовать очередное яство, нанесет оскорбление хозяину. Поэтому он предусмотрительно брал небольшие порции каждого блюда и не пил, а лишь смачивал губы. Он ждал благоприятного момента, чтобы продолжить разговор с Прокопом, начатый в бане. Однако до тех пор, пока Подлипа не сядет вместе с ними за стол, напрасно было надеяться, что Олег не услышит их разговор. А пока он сообщал Прокопу последние новости, пришедшие со степных границ и касавшиеся стычек с половцами.
Наконец возникла пауза между переменами блюд. Появилась возможность лучше понять характер каждого, кто сидел за столом. Прокоп с ностальгией рассказывал о своем прошлом, когда он служил при дворе Всеволода, отца Олега и Владимира. Брат Мономаха рассеянно слушал Митька, который сам громко смеялся над своими шутками. Василий же, принимавший участие в разговоре, вдруг стал серьезным. Его загадочный взгляд был прикован к мощному печенежскому мечу, висевшему на стене напротив.
