Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 149
— Счастье?! — я стою и оторопело моргаю вслед наглецу Люкову. Растерянно оглядываюсь на дверь, не зная, что и думать. Похоже, парень решил не стесняться на мой счет, и, раз уж я под рукой, использовать по «договоренности» по полной программе.
Что ж, сама виновата, винить в том некого.
Он прав. Со следующего понедельника начнется зачетная неделя — время сдачи долгов и обивания в поклонах порогов кабинетов, и без помощи Ильи мне не справиться. Одних чертежей за мной висит семь штук! И с мыслью, что я использую его не меньше, а может, и гораздо больше, покорно бреду на кухню и ставлю на плиту чайник. Готовлю кружки и разливаю в них кипяток.
Оладьи вышли отменные — пышные, теплые и хрустящие, рагу — вкусным и ароматным, мне не стыдно за свою стряпню. Люков не жаден, и я с удовольствием угощаюсь за его счет. Хрущу четвертым деруном, запущенным в сметану, попивая дорогой чай и изредка поглядывая на молчаливо завтракающего Илью, когда мой телефон внезапно содрогается в виброрежиме.
— Да, Тань, — негромко отзываюсь я, поднеся аппарат к уху. — Привет.
— Привет, Женька! — восклицает Крюкова, как всегда наплевав, что на дворе стоит раннее утро и время для крика не самое подходящее. — Ты где? Едешь уже? — громко интересуется. — Я так и знала, что ты с ночевкой дома останешься! Серебрянского к нам в комнату протащила, представляешь? Прямо под носом у вахтерши! Вот зараза! Я его великодушно простила, а он мне всю ночь спать не давал, в любви признавался, дурачок. Жень, ты хлеб купи, если что, а то мы весь сожрали! И масло сожрали, ага. И даже сухари! А чё так тихо вокруг? — девушка смеется, но вдруг настораживается. — Ты вообще в автобусе или где? Же-ень?! Ау! Жень!
На кухне Люкова так тихо, что голос Таньки отчетливо доносится из динамиков.
— Тань, я не в автобусе, — признаюсь подруге, — но скоро буду. Пожалуйста, Крюкова, — прошу, прикрыв телефон рукой, — говори тише, утро же!
Но только я прошу Таньку быть сдержанней, как она взрывается требовательным криком:
— Воробышек, немедленно отвечай, где ты! Слышишь, Женька, не молчи! Еще семи утра нет, где это ты торчишь?!
— Я, э-э, у одного знакомого, Тань, — закусываю губу и кошусь на Люкова, не зная, что сказать. Он отлично слышит разговор, продолжает неторопливо жевать, но в уголке его рта появляется кривая ухмылка.
— Где? — вопит Танька. — У какого еще знакомого? Не ври, Женька, я тебя знаю! Нет у тебя здесь никаких знакомых! Немедленно признавайся, где ты и что случилось? А то я сейчас к тебе домой позвоню, мне это все не нравится!
— Успокойся, Крюкова, — почти сержусь я. С Таньки ума станется переполошить мать и братьев. — Я у Люкова Ильи переночевала. Сейчас позавтракаю и скоро буду.
— У кого?! — глухо переспрашивает Танька, кажется, теряя дар речи.
— У Люкова, помнишь, я говорила — с четвертого курса. О-он мне с учебой помогал, — закрываю глаза и краснею как маков цвет. Господи, до чего глупая ситуация!
Танька на миг затихает, мне даже кажется, что девушка бросила трубку, но вдруг ее голос с новой силой врывается из динамика в тишину кухни:
— С какой еще учебой? Ты что, подруга, меня за простофилю держишь? Так я тебе и поверила! Воробышек, ну ты даешь! Признавайся, у тебя с ним что, было?! Было, да? — выкрикивает громко и почему-то радостно. — Очуметь! А я тебе, Женька, что говорила?! Совмести приятное с полезным! Хороший секс еще никому не вредил! Ну, и как наш бэдэсэмэшный красавчег? Не подкачал? А…
Но я уже не слушаю Таньку, а попросту отключаю телефон. Я знаю, мне не удастся спрятаться от ее вопросов, и вечером она скорее всего замучает меня выпытыванием подробностей, но сейчас, под вопросительным взглядом Люкова, я чувствую себя ужасно.
— Поставь чашку на стол, Воробышек. Если хочешь, возьми другую.
— А? — я поднимаю глаза на Илью, так и не отхлебнув чай. — Что?
— Ты положила в чай сметану и вряд ли сделала это намеренно. Не советую пить такую дрянь.
— Правда? — я кошусь в чашку, где плавают белые хлопья, и поспешно отставляю ее от себя. — Послушай, Люков, — говорю, рассматривая под своими пальцами тонкий перламутровый фаянс. — Ты же понимаешь, что все это ерунда?
— Ты о чем, Воробышек? — сухо спрашивает Илья. Он давно допил свой чай и опустошил тарелку, и теперь, откинувшись на спинку стула, с любопытством смотрит на меня.
— Ну, — тушуюсь я под его карим взглядом, заправляю за алеющее ухо непослушные прядки волос, — ты ведь все слышал.
Парень поднимает бровь.
— Слышал. И что?
А я продолжаю.
— Как-то по-глупому вышло. Я не хотела.
— Не в первый раз глупо, Воробышек, — замечает Илья. — В твои двадцать тебе уже пора научиться если не врать, то недоговаривать. Никто тебя за язык не тянул.
Не тянул, здесь он прав. Сама Таньке созналась, а теперь вот жди бури в стакане. Только вот искусству дипломатии мне учиться уже поздно.
— Девятнадцать, — говорю я и вздыхаю. Снимаю со стола посуду и отношу в мойку. Мою тарелки и чашки, расставляю по местам, после чего поворачиваюсь к Люкову и со словами: «Спасибо за завтрак, Илья, мне пора», — решительно направляюсь в прихожую.
Люков появляется в прихожей через минуту, когда я уже одета, а дорожная сумка висит на плече. Повязывает бандану, надевает часы, накидывает куртку. Молча отбирает у меня сумку, обдав запахом дорогого мужского парфюма. Вручает в руки свернутый свитком чертеж и открывает дверь.
— Доброе утро, Семеновна, — здоровается с соседкой, не глядя на высунутый в дверную щель морщинистый нос. — Как спалось? — хмуро интересуется. — Надеюсь, плохо. Мне сегодня подружка попалась на редкость заводная, всю ночь спуску не давала. Вот, еле выпроводил, — кивает на меня, застывшую статуей на площадке. Неожиданно обнимает за плечи, подталкивая к лифту. — Давай шевелись, Воробышек! Все равно на большее меня не хватит.
— Шалава! — летит сзади недовольный фырк. — Как есть, простигосподи! А ты — кобель! И куда только общественность смотрит!
— Что? И эта тоже? — неподдельно изумляется Люков, оглядывая меня с интересом. — А с виду вполне приличная девушка.
Когда мы уже садимся в машину, выруливаем со двора на широкую набережную и вливаемся в поток машин, он говорит, поймав в зеркале заднего вида мой искоса брошенный на него взгляд:
— Забей на разговор, Воробышек. На свете есть вещи куда важнее секса с бэдэсэмэшным красавчегом. Универ, например.
* * *
— Твою мать… — Бампер перестает следить за дорогой и таращит на меня глаза, как только я озвучиваю цифру за предстоящий бой. — Илюха, — присвистывает, дергает нервно кулаком под веснушчатым носом, — это ж до фига бабла! До фига! Черт! — бьет ладонями по рулю и, спохватившись, выравнивает виляющий зад модной тачки. — А риск такой, что лучше удавиться. Ну, ты и придурок, Люк! Смертник, б**дь!
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 149
