— Рада за вас, — сказала Вера. — А кто-нибудь из ваших знакомых еще обращался к Юрию Даю?
— Я не в курсе. Но кажется, к нему ходят очень многие деловые люди. Чуть ли не каждый второй. Просто у нас не принято об этом говорить. Никому не хочется признаваться в своей слабости.
— Значит, вы не в курсе, делал ли еще кому-нибудь Юрий Дай этот самый отвод.
— Об этом никто не должен рассказывать. Магистр заранее предупредил…
— Магистр. Так его многие называют. А обращаться к нему можно только так. Об этом предупреждают сразу же, еще во время записи.
— Хорошо. Так о чем предупреждал Магистр?
— Об отводе рассказывать нельзя никому и никогда, иначе он может не сработать, и весь негатив вернется назад.
И тут, в который уже раз за эту встречу, Рыжеусов вытаращил глаза. Внезапно он понял, что только что нарушил данное условие.
— Что же теперь будет? — спросил он.
— Зря вы так переживаете. Я вам без астролога скажу, что с вами ничего не случится, если вы полностью смените службу безопасности.
— Ну что ж, спасибо вам большое. Вы мне очень помогли.
— Погодите, погодите, вы что-то там говорили о грозящей мне смертельной опасности?
— Ах, да! Астролог Юрий Дай пропал без вести. Есть предположение, что он похищен. Мы ходим, и всех, кто к нему обращался, предупреждаем, чтобы они были осторожны. Так что вы тоже будьте осторожны, Игорь Геннадьевич. До свидания.
Вера взяла пистолет и вышла из директорского кабинета. В приемной, все так же плененная и ошарашенная, сидела секретарша. Вера подошла к ней:
— В следующий раз, милочка, будь посговорчивее. И лучше охраняй своего шефа.
Грач сунула ей в руки пистолет Переверзева и вышла прочь.
СТЕПАНОВ БЕРЕТ СЛЕД
Первым делом Степанов решил навестить в больнице директора сгоревшего банка Кравцова. Поговорить с ним он хотел сам лично. Однако, как только вышел из ватрушинского кабинета, сразу почувствовал, как его желудок выкручивает от голода. У Степанова была прободная язва желудка, и состояние голода для него было очень опасным. Так что сначала он решил перекусить в столовой. Столовая находилась тут же, в правом крыле первого этажа.
В столовой, несмотря на то, что время обеда было уже далеко позади, стояла небольшая очередь. Степанов взял со стойки жирный пластмассовый поднос и пошел к раздаче за своим стандартным обеденным набором. На первое — двойную порцию борща, на второе вареную курицу с картофельным пюре, морковный салат, заправленный сметаной, стакан сметаны отдельно, компот из кураги и две ватрушки с творогом. А для аппетита, отсутствием которого он и так не страдал, взял порцию селедки пряного посола с редиской и зеленым луком.
Отойдя от кассы, Степанов направился к столу у окна, за которым сидел Вася Петров, жизнерадостный толстяк и начальник детского распределительного центра, с которым он давно поддерживал приятельские отношения.
— Здорово, Степа! — радостно поприветствовал его Петров. — Чего так поздно обедаешь?
— Да на пожаре был, — стараясь выглядеть усталым и обреченным, ответил Степанов.
— Это на каком пожаре? Где банк сгорел?
— На том самом, — усмехнулся Степанов.
— Ну и как он сгорел?
— Синим пламенем.
Петров засмеялся, аж слезы на глазах выступили:
— Ну и хрен с ним.
— Это тебе хрен, — улыбнулся капитан. — А на меня это дело повесили.
— Да уж, дел у вас что-то много в последнее время, — посочувствовал Петров.
— Ой, и не говори. Это ты там у себя блаженствуешь с беспризорниками и малолетками.
Степанов прикончил селедку, вытер рот салфеткой и приступил к борщу, добавив в него из стакана еще две ложки сметаны.
— Как селедочка? — с легкой завистью спросил Петров. Он уже почти доел свой обед.
— Свежая, но жирноватая.
— А я люблю жирную. Пойду себе тоже порцию возьму.
Петров сходил за селедкой, взял еще один антрекот и стакан томатного сока и вернулся к Степанову.
— Хорошая селедка, — согласился Петров. — А я ведь почему-то не заметил. Вот только редиска суховата. Ты сейчас куда? — спросил Петров, приступая к селедке. — К себе в кабинет?
— Да нет, — ответил Степанов, вылавливая ложкой из компота кусок абрикоса, — мне в больницу надо.
— Заболел, что ли?
— Упаси бог. По делу еду. Мужика одного допросить надо.
— В какую?
— «Скорой помощи».
— Тогда нам по дороге. Я тебя подброшу.
Сытые, а потому довольные милиционеры вышли из столовой, затем на улицу, сели в черную «Волгу» Петрова, и уже через двадцать минут Степанов был на месте.
— Бывай, — сказал ему напоследок Петров.
— Спасибо, — буркнул в ответ Степанов и направился ко входу в больницу.
Каково же было его удивление, когда он дернул ручку двери, а та осталась закрытой.
— Что такое? — удивился Степанов и поглядел на табличку, чтобы убедиться, что он хочет войти именно в больницу «Скорой помощи». Табличка убедила капитана в его правоте, и он снова дернул ручку. Тот же результат. — Эй, кто-нибудь!
Никто ему не ответил.
Тогда Степанов подошел к окну, что было справа от дверей, заглянул в него, но ничего не увидел.
— Тихий час! Не пущают! — крикнул женский голос за его спиной. — До полпятого не пущают.
Степанов обернулся и увидел полную немолодую тетку. По-утиному переваливаясь с боку на бок, она пересекала двор.
— А как мне внутрь попасть? — спросил Степанов.
— А енто через приемный покой надоть, — крикнула тетка. — Там он.
И она показала куда-то в сторону, после чего шмыгнула в густые высокие кусты.
Степанов досадливо плюнул и пошел к другому отделению.
Черноборская больница «Скорой помощи» представляла собой целый комплекс зданий, связанных между собой коридорами и лестничными пролетами и разбросанных по довольно большому периметру. Степанов был здесь не раз, но каждый раз плутал между отделениями, пытаясь найти нужное. В этот раз ему нужно было отделение, в котором находятся сердечники. Но, как назло, он совершенно забыл его название. На здании, к которому он подошел, было написано «Токсикология». Это было явно не то, но зато двери здесь оказались открытыми.
— Мне нужно отделение, в котором лежат сердечники, — обратился Степанов к мрачному парню в белом халате, который сидел в какой-то стеклянной будке неподалеку от входа и читал яркий красочный журнал.
