Тогда-то, когда она уже находилась на вершине самых немыслимых и упоительных ощущений, Ричард вошел в нее. Никакой боли она не почувствовала. В той новой вселенной, куда так щедро и безоглядно увлекал ее Ричард, никакой боли места не было и быть не могло — лишь невероятное, немыслимое блаженство.
И только одно на миг замутило чистую радость Флоренс. Внимательный, удивленный взгляд Ричарда в тот момент, когда они наконец стали единой плотью. Неужели он понял, что она была девушкой? И что он теперь подумает? Что скажет?
Но в эту секунду он не сказал ничего, а в следующую все снова потонуло в сладостном тумане.
9
Ричард завороженно глядел, как мягко вздымается и опадает грудь возлюбленной. После пароксизма страсти молодые люди опустились в кресло, Флоренс сидела на коленях у Ричарда, волосы ее разметались по его плечу, лицо с закрытыми глазами было спокойно и умиротворенно.
Вот и ему бы сейчас точно так же расслабиться, наслаждаться прекрасными минутами после самого чудесного секса, который только был у него в жизни. Никогда еще Ричарду не попадалось такой любовницы — пылкой, нежной, безоглядно отдающейся наслаждению, безошибочно угадывающей каждое душевное движение партнера.
Вот только была эта идеальная любовница невинной девушкой. Девственницей.
Открытие ошеломляло. Не укладывалось в голове. Переворачивало все представления, что успели сложиться у него о Флоренс. Эта нарушительница спокойствия, импульсивная и порывистая бунтарка, соблазнительная «живая открытка», которую с полсотни молодых холостяков видели практически обнаженной на той памятной вечеринке, оказалась невинной девушкой! Ричард не мог прийти в себя от изумления.
Одно он знал твердо: предстоит очень серьезный разговор. То, что еще полчаса назад представлялось простым и ни к чему не обязывающим времяпрепровождением, внезапно оказалось связанным с огромной ответственностью. Ричард был сражен величием дара, который только что преподнесла ему Флоренс.
— Флоренс… — Он ласково тронул ее за плечо.
В первую секунду ему показалось, что она спит. Но вот Флоренс открыла глаза и посмотрела на него. Ричард даже поежился — таким трогательным и беззащитным был этот взгляд. Открытым, доверчивым и вместе с тем настороженно-испуганным.
— Да? — Гладкий лоб Флоренс прорезала легкая морщинка.
Вопреки намерению потребовать объяснений, Ричард пересмотрел стратегию. Не стоит действовать слишком грубо и прямолинейно, вот так с места в карьер нарушать установившуюся между ними хрупкую гармонию. Эх, никогда он не знает, как подлаживаться под прихотливое, капризное женское настроение. Тут нужен особый талант.
— А чем ты займешься теперь, когда ролик практически закончен? — спросил он, ласково поглаживая ее светлые волосы. — Вернешься к роли живой открытки?
Морщинка на лбу медленно разгладилась. Приподнявшаяся было голова вернулась на прежнее место. Черт побери! До чего же естественно ощущать на своем плече эти шелковистые пряди, до чего же естественно вот так вот сидеть и держать ее на коленях! Никогда еще Ричард не переживал ничего подобного. Флоренс вызывала в нем целую гамму самых разных эмоций — от испепеляющего вожделения до душераздирающей нежности, — что он поражался, как это способен испытывать все их разом.
И все же… Что заставило эту удивительную девушку двадцать пять лет хранить невинность только ради того, чтобы потерять ее в столь неподходящих условиях? В тесной комнатенке, сидя на столе. Да еще со столь неподходящим партнером. Почему, почему именно он, Ричард Кембелл?
Не ведая о смятении Ричарда, Флоренс обдумала заданный вопрос и честно ответила:
— Признаюсь, ходить с песенками по вечеринкам далеко не так приятно, как самой писать музыку, но тоже неплохо.
— Так вот чем бы ты хотела заниматься на самом деле! Писать музыку!
На долю секунды Флоренс напряглась, точно невзначай выдала государственную тайну, но потом снова расслабилась.
— Ну, в общем-то, да. Я не мечтаю о такой головокружительной музыкальной карьере, как у дяди, но мне бы хотелось заниматься именно этим.
Судя по всему, слишком яркий пример дяди-музыканта привил Флоренс привычку к осторожности. Ричард мысленно похвалил себя за проявленную чуткость. Что ж, может, жизнь его чему-то да научила и на этот раз он сможет по достоинству оценить встреченную женщину?
— Не хочешь опираться на его опыт и связи. — Это был не вопрос, а утверждение. — Хочешь пробиться в жизни самостоятельно, ни от кого не зависеть.
— Близко, но не совсем. Не забывай, мой дядя — музыкант с мировым именем. А я не хочу идти по его стопам, не то разочарования не избежать. Не желаю, чтобы каждый встречный-поперечный начинал сравнивать меня с ним, причем, разумеется, не в мою пользу. Будем смотреть правде в глаза: никому не нравится быть неудачником. Нет, классика не моя стезя.
Возможно, слова ее таили в себе двойной смысл. Но если и так, до Ричарда он сейчас не дошел.
— Так какую же музыку хочешь писать ты?
— Не знаю даже, всякую несерьезную. Рекламные мелодии, такие, чтобы сами собой вертелись в голове. Песенки на злобу дня. А может, когда-нибудь и…
— И что?
— Да ничего, ерунда. Забудь. Ты, верно, и так уже думаешь, что я соблазнила тебя исключительно из карьерных соображений. Чтобы добиться места в агентстве.
Ричард прямее сел в кресле, обеими руками взял молодую женщину за плечи и заставил посмотреть ему в глаза.
— Флоренс, я знаю, что история с платьем вышла по чистой случайности. Я повел себя не в меру подозрительно. Просто мне уже приходилось обжигаться, вот я и осторожничаю поневоле. Но в тебе я твердо уверен. Ты ни за что не опустилась бы до подобных низкопробных штучек.
И он говорил чистую правду. Лишь произнеся эти слова, Ричард понял, что безоговорочно верит Флоренс. В конце концов, всю эту неделю она честно вкалывала на съемочной площадке наряду с остальными членами группы, не пытаясь добиться ни малейших поблажек.
Она кивнула.
— Спасибо. Знаешь, еще мне бы очень хотелось когда-нибудь дорасти до того, чтобы писать музыку к настоящим полнометражным фильмам. Но, — тут Флоренс подмигнула, — обещаю на некоторое время отодвинуть эту мечту на задний план и не делиться ею ни с кем из твоей компании.
Грациозно соскользнув с его колен, она принялась одеваться, собирая разбросанные по всей комнате вещи. На время Ричард снова потерял нить разговора, пытаясь насладиться последними взглядами на дивную наготу подруги. Пожалуй, пора и самому одеться… пока тело не потребовало второго раунда. Едва ли это было бы уместно, учитывая, что Флоренс лишилась девственности меньше часа назад. Мысль эта напомнила ему о необходимости обсудить с ней еще кое-что.
— Флоренс, — начал молодой человек, застегивая пуговицы рубашки. Он был бы просто бесчувственной свиньей, если бы даже не упомянул о произошедшем. — Нам надо поговорить.
