Внезапно Лили подошла к нему вплотную, мягко и спокойно посмотрела в глаза. А ее губы окончательно лишили Бурке рассудка.
— Ну вот. Это был прощальный, дружеский поцелуй двух друзей.
Сотни разных версий вихрем пронеслись в голове. Но сердце подсказывало только одну.
— Что? Дружеский?
— Да. Понимаешь, Уэсс не мой чемпион родео и не мой бойфренд. Просто очень хороший друг. Это я и сказала ему вчера вечером.
От новости у Бурке отвисла челюсть.
— Объясни попроще, Лили. Иначе я не то подумаю, — прошептал он. — Ты хочешь сказать, что отказала Страйкеру? Если так, можешь выбрать меня?
Она медленно кивнула. Голова у Бурке пошла кругом, все было забыто, все желания слились в одно. Он не мог дышать, не мог сдвинуться с места. У Лили еще есть шанс отойти, опустить голову и сказать «нет». Впрочем, кажется у нее другие мысли. Она еще могла попросить его уйти, но вместо этого встала на цыпочки и запрокинула голову. Их губы слились в долгожданном поцелуе.
Головная боль была зверской. Пустяки. Желание побеждает любую боль. Он должен целовать Лили, обнимать, слышать ее счастливый смех.
Тысячу раз Бурке представлял, как ее стройное, гибкое тело прикасается к нему, но воображаемое не шло ни в какое сравнение с реальностью. Он почувствовал мягкую грудь, талия была будто специально создана для его ладоней.
Передник Лили запутался в руках. Машинально Бурке развязал его и отбросил в сторону. Одной преградой стало меньше. Правда, еще оставалась одежда. Он расстегнул верхние пуговички на ее свитере с поразительной легкостью и коснулся нежной кожи.
Лоэтта еще сильнее откинулась назад, прикосновение Бурке отозвалось во всем теле сладкой болью. Казалось, что он ей снится, но нет. Он был реальным, сильным. Она погладила мускулы на спине, провела рукой ниже, тогда Бурке со стоном произнес ее имя и прижал к себе.
Сквозь закрытые шторы пробивался слабый свет. С улицы их никто не увидит. Лили почувствовала едва уловимый пряный, мускусный аромат его кожи. Глаза закрылись, она глубоко, прерывисто вздохнула. Все так же, как в первый раз. Но, открыв глаза, Лили поняла, что ей еще сильнее хочется слиться с ним воедино.
Теперь он ласкал ее грудь. Лили тихо застонала и не могла больше поднять веки. В ушах звучали удары сердца, заглушая низкий шепот Бурке.
— Бурке, я не могу больше ждать.
Последняя преграда была сметена в одно мгновение, гулкий ритм и тихая мелодия страсти Лили переполнили его до краев. Бурке услышал слабый звон где-то в глубине дома, но как можно его сравнить с фанфарами, звучащими в голове и пением во всем теле? Вот оно, истинное желание. Истинная любовь.
Морозный ветерок коснулся его шеи и пробрался к спине сквозь свитер. Потом послышался голос, который Бурке узнал бы из тысячи.
— Алекс, постой.
— Нет! Алекс быстро бегает.
Бурке оттолкнул Лили и повернулся, в то же мгновение темноволосый взлохмаченный мальчишка лет двух, пулей кинулся навстречу и обхватил маленькими пухлыми ручками его колени.
Он поднял маленького разбойника на руки.
— Алекс, как ты здесь оказался?
— Мы плиехали к папе.
— К папе?
Бурке посмотрел на Лили. Она застыла с побелевшим лицом, расширившимися, недоверчивыми глазами. Две верхние пуговицы свитера так и остались расстегнутыми, губы еще горели от его поцелуев. Он закрыл глаза. Как объяснить ей? Чтобы смягчить удар. Бурке рассчитывал, что они приедут через неделю. Но, как, наверное, всегда бывает, правда раскрылась в самый неподходящий момент.
— Лили, — тихо сказал он, — познакомься. Это Алекс Натаниель Кинсайд. Мой сын.
Глава восьмая
Его сын? Темноволосый мальчуган, уткнувшийся в воротник Бурке, — его сын?
Лоэтта сидела совершенно неподвижно.
Краем глаза она заметила какое-то движение, но не могла оторвать глаз от ребенка, который так удобно расположился на папиных руках. Никогда раньше Лоэтта не видела такого маленького подбородка с очаровательной ямочкой. Волосы были чуть светлее, чем у Бурке, а улыбки почти одинаковые.
О Господи. У Бурке есть сын.
Лоэтта выпрямилась, вскинула голову, она твердо решила держаться, что бы ни случилось.
— Если не считать цвета глаз, — тихо сказала она, — сын очень похож на тебя.
Стриженая брюнетка с лучистыми голубыми глазами подошла ближе.
— Все говорят, что у Алекса мамины глаза.
Лоэтта содрогнулась. Не может быть! Этого она боялась больше всего. Будто чья-то рука сдавила горло, резкая боль пронзила насквозь.
— Мамины? Но у вас голубые глаза.
Женщина удивленно подняла брови.
— Я не мама Алекса. Я Джейн Кинсайд, сестра Бурке. А вы, наверное, Лили? — Она с досадой глянула на Бурке.
— Джейн, — глухо произнес он. — Я ждал вас только на следующей неделе.
Джейн посмотрела на Алекса, покачала головой и развела руками.
— Я сделаю все что угодно для малыша, но избавь меня от необходимости сидеть с ним. Тебе известно, что я согласилась присматривать за Алексом только до тех пор, пока ты не устроишься в этом богом забытом месте. С Джини все шло нормально. Сейчас она отошла к Шерму после развода вместе с яхтой и квартирой… а самостоятельно я не справляюсь с этим маленьким разбойником. Клянусь богом, еще одна неделя с ним, и я свихнусь.
— Вниз. Папа, я хочу вниз.
Бурке переключил все внимание на Лили. Алекс заерзал. Через пару секунд мальчик начал хныкать.
— Где его мама?
Он едва расслышал вопрос. Алекс возился под самым ухом, а Лили говорила очень тихо.
Бурке опустил мальчика на пол.
— Дениза умерла. Чуть больше шести месяцев назад.
Пока он ждал, что ответит Лили, Алекс направился к столу, уже сервированному для обеда. Бурке перехватил его на полпути, усадив на колени.
— Не-ее-т…
Малыш оказался стихийным бедствием. Но как же Бурке по нему соскучился. Обернувшись к Лили, он сказал:
— Алекс устал и перенервничал. Если не забрать его домой, он здесь все разнесет. Проводи нас, мы поговорим по дороге.
Затаив дыхание, Бурке ждал. Глядя в пустоту, Лили кивнула. Тем не менее, Бурке понял, что успокаиваться рано.
Им нужно было проехать каких-то три квартала, но Алекс после долгого путешествия ревел на своем сиденье, а Джейн трещала без остановки о том, что не хочет иметь детей. Поэтому дорога показалась Лоэтте невыносимо долгой.
Как в тумане, она повесила табличку «Закрыто» на парадную дверь ресторана. Конечно, на них глазели почти изо всех окон от начала до конца Главной улицы. Старожилы, которые каждое утро собирались в парикмахерской, высыпали наружу, чтобы разглядеть все получше. Через пару секунд телефонные линии будут перегружены.
