— Я думала, ты меня больше не любишь.
Лицо Брэда исказилось душевной мукой.
— Я любил тебя, но не знал, как выразить свои чувства. Это была моя вторая ошибка.
— Теперь ты меня любишь? — шепотом спросила она.
Он повернулся к ней лицом.
— Очень люблю, поэтому постоянно и пекусь о твоей безопасности.
Значит, она была права: любовь являлась причиной его сверхопеки и контроля.
— Я могу позаботиться о себе и теперь всегда буду заботиться о тебе, потому что тоже люблю тебя.
Импульсивно она прижалась к нему, плача так, словно от его близости у нее разрывалось сердце. Отец тихо говорил ей в щеку:
— Джессика была похожа на тебя во многих отношениях. Она никогда не уступала мне… Я просил ее лететь самолетом в Ричмонд, но она предпочла автомобиль. Мы крупно поспорили перед ее отъездом. Она взяла машину и… погибла, столкнувшись с пьяным водителем. Я бы душу отдал, лишь бы вернуть тот спор.
— Значит, каждый раз, когда я пыталась бунтовать, тебе приходилось настаивать на своем, — сказала Оливия, подняв голову. — Теперь я понимаю: ты не мог иначе.
— Но именно это оттолкнуло тебя от меня. Я должен был предвидеть. Но я никак не мог остановиться. Чем больше ты бунтовала, тем строже я старался контролировать тебя.
— Если б я не выходила замуж за Мэтью, — сказала Оливия, улыбаясь сквозь слезы, — у нас бы никогда не состоялся такой разговор.
— Мэтью будет тебе хорошим мужем, Оливия. Он надежный человек.
Она сделала над собой усилие, чтобы не отвести глаз.
— Я рада, что он понравился тебе.
— Его не сравнить с Мелвином Уолшем. Знаю, я поощрял твои встречи с Мелвином несколько лет назад, а теперь радуюсь, что они ни к чему не привели. Его недавний развод, все это грязное белье, вытащенное на суд… позор!
Развод… Оливия опустила глаза, взяла галстук и аккуратно застегнула его под воротником накрахмаленной рубашки.
— Мелвин приходил ко мне на днях, уговаривал отменить твое замужество, пересказывал оскорбительные сплетни о прошлом Мэтью. Я сказал ему, что он в подметки Мэтью не годится и что ты очень любишь своего будущего мужа. — Он самодовольно улыбнулся, глядя на себя в зеркало. — Послал его… — Отец скрипуче засмеялся. — Он поспешил ретироваться. Мы еще поговорим о твоей маме, когда ты вернешься из свадебного путешествия, — сказал он, помолчав. — Если хочешь.
— Очень хочу.
Чтобы снова не расплакаться как ребенок, Оливия пошла к себе поправить макияж. До начала церемонии оставалось всего пять минут. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, она взяла в руки бледно-золотистые лилии, которые прекрасно сочетались с кольцом, подаренным Мэтью. Она узнала, что отец никогда не переставал ее любить, и засияла от счастья. Пусть косвенно, но за это она должна благодарить Мэтью. Пойти на обман ее заставили серьезные причины. Разве у нее был другой выход? Полной уверенности у нее не было, но из комнаты она вышла странно успокоенная, плакать ей больше не хотелось, и все мысли крутились вокруг того, понравится ли Мэтью ее платье или нет.
В большой гостиной с высоким потолком, обставленной впечатляющей коллекцией американского антиквариата девятнадцатого века, уже дожидался Мэтью. Слава Богу, хоть предки на стенах не висели. Брат Оливии, Саймон, привлек его внимание своей степенностью; он ничем не походил на свою порывистую импульсивную сестру. Жена Саймона держалась в тени, а их две дочери с завистью смотрели на бойких детей Стеллы. Мэтью было приятно, что она и ее муж Лайл приехали на церемонию. Правда, сестра радовалась слишком откровенно и ему становилось не по себе. Оставалась одна минута до начала, а Оливии все не было. Хоть бы не опоздала! Нервы Мэтью были натянуты до предела. Ему даже не надо было ничего изображать, его нервное поведение вполне соответствовало типичному поведению жениха. Интересно, подумал он, а Оливия нервничает? Вдруг в последнюю минуту она передумала?
Но тут музыканты заиграли свадебный марш, священник занял место перед Мэтью. Стэн, похлопав себя по карману, проверил на месте ли кольцо, подошел и встал рядом, дружески подмигнув ему. С другой стороны ему улыбалась Стелла, очень хорошенькая в своем желтом платье. Он женится, тупо подумал Мэтью. Супружество никогда не входило в его планы. Тем более на женщине, обладающей уникальной способностью выводить его из себя. Он медленно повернул голову. В сопровождении отца к нему направлялась Оливия. Она высоко держала голову и выглядела спокойной и собранной, при этом была так ослепительно красива, что сердце екнуло у него в груди и он испытал примитивную гордость собственника.
Она была в белом: узкая длинная юбка с боковым разрезом до колена, облегающий жакет со стоячим воротником, из которого гордо выступала ее длинная лебединая шея. Волосы были убраны с лица и заколоты сбоку. В руках она несла три лилии, дополнявшие эстетически утонченный, но простой наряд. Такой он ее еще не видел.
Она улыбнулась ему печальной улыбкой, свидетельствовавшей о ее внутренней неуверенности, и он ободряюще улыбнулся в ответ, восхищаясь ее мужеством. Она была невероятно красивой, элегантной и желанной. При этом непостижимой, вспыльчивой и независимой.
Он женится на ней.
Мэтью почувствовал прилив адреналина, как всегда, когда обстоятельства бросали ему вызов. Очередное испытание, но как оно не похоже на все предыдущие.
Отец похлопал дочь по руке и отступил в сторону.
Оливия устремила взгляд на Мэтью, и откуда-то издалека до его слуха стали доходить слова священника:
— Дорогие возлюбленные, мы собрались здесь…
Он отвечал как положено, голос Оливии звучал отчетливо и спокойно, как когда-то по радио на яхте в разгар шторма. Оказалось, что ее второе имя — Джессика. Он никогда не интересовался ее полным именем. Он много чего еще не знает о ней.
Он обещал любить и беречь ее, почитать и лелеять, и так велика была магия слов, что Мэтью забыл о фиктивности этого брака. Он надел на палец Оливии тонкое золотое кольцо, купленное им в тот же день, что и желтый бриллиант, и заметил, какая холодная и безжизненная у нее рука. Он нежно сжал ее пальцы, чтобы ободрить, и терпеливо ждал, пока она, прикусив кончик языка, наденет другое кольцо на его палец.
— Отныне объявляю вас мужем и женой…
Отныне он женат на Оливии Джессике Шелл.
Она его жена. «Пока смерть не разлучит нас…» Слова клятвы все еще звучали в его ушах, и сердце билось взволнованно.
— Можете поцеловать жену.
Мэтью обнял Оливию, быстро и страстно поцеловал ее. Щеки у нее порозовели, когда он выпустил ее из рук. Затем их обнимала Стелла, чьи глаза увлажнились от радостных слез, потом Саймон огласил приветствие, сильно смахивающее на президентское послание, и началась вакханалия объятий.
Наконец на какой-то момент новобрачные оказались предоставлены самим себе. Оливия выпалила:
