Бен ответил не сразу. Он сидел напротив, пряча глухую боль, которую вызвали ее слова, и боясь самому себе признаться в жгучей ревности, сжигавшей его. Он не спускал глаз с лица Элли.
Тишина длилась так долго, что Элли снова начала волноваться. Воздух вокруг них, казалось, сгустился, вобрав в себя все те противоречивые чувства, которыми были полны эти двое, – страх и неуверенность, ненависть и нежность. И острое сексуальное желание. Наконец Бен встал и сделал движение к двери, собираясь уйти. Она перевела дыхание.
– Я уверен, что все, что ты сказала, – правда. Ни один человек, у которого нет детей, не способен понять этого. Но здесь есть опасность. Я думал, что будет полезно немного расслабиться, нельзя же быть все время в напряжении. Сегодня вечером мы сделали все, что только могут даже самые заботливые родители.
– Что? – Что он там говорит «заботливых родителях»? – Что ты хочешь этим сказать?
Бен обреченно вздохнул.
– Я имел в виду, – сказал он устало, – что ты сделала все, что только может сделать заботливая мать для своего ребенка. И ты выглядела совершенно счастливой, пока в один прекрасный момент вдруг не запаниковала неизвестно отчего, и мы понеслись назад как угорелые. Осмелюсь предположить, что когда-нибудь твоя чрезмерная забота может повредить Чарли. Она вырастет неженкой и…
Любая критика ее материнских качеств вызывала в Элли яростный протест.
– Минуту назад ты утверждал, что я разъезжаю по заграницам, вообще не думая о Чарли.
Бен только улыбнулся и пожал плечами. Как знаком был ей этот жест!
– Что ж, тебе видней. – Ей уже не хотелось, чтобы он уходил. – Я злился на тебя. – Он протянул руку, предлагая мир, и она, не задумываясь, приняла ее. И была тут же легко поднята на ноги мощным рывком. – Попалась! – У него в голосе зазвучали мягкие игривые нотки. – Жестокая, даже прогуливаясь со мной по самым романтическим местам в мире, ты думаешь только о том, как бы поскорее сбежать в отель.
Она замерла на мгновение. Но только на мгновение. Ноздри ловили его запах, его темные глаза не отпускали.
– Я просто хотела проверить…
Но она не успела закончить – его губы уже коснулись ее рта.
Как будто не было семи пустых лет. Тело отвечало ему с той же страстью, как и тогда в Уиндворде. На какой-то момент ей показалось, что они еще могут вернуться туда, в волшебное время юности. Она изнемогала от нестерпимого удовольствия, прижимаясь к изгибам сильного мужского тела. Руки сами обвились вокруг шеи Бена, взъерошили ему волосы. Губы раскрылись. Элли больше не владела собой. Все желания, тщательно подавляемые и скрываемые даже от самой себя вырвались наружу. Его руки все сильнее сжимали ее, и земля поплыла у нее из-под ног.
– Элли… – Бен покрывал страстными жадными поцелуями ее лицо, гибкую белую шею. – Элли, Боже… как долго. Я мечтал об этом с первого дня.
Слова уже нечего не значили для Элли – она хотела только наслаждения, сдаваясь на милость своего нетерпеливого любовника. Руки Бена скользнули вниз и прижали ее бедра еще плотнее. Господи, как хорошо было забыть все сомнения и окунуться в новый и одновременно такой знакомый мир их любви! Она ловила каждое его движение, наслаждалась каждым прикосновением рук, скользящих по телу. Разгоряченная ласками, она уже начала робко, а потом все смелее проводить руками по широким плечам, спине, ощущая под рубашкой упругие мускулы. И услышала, как ее губы шепчут его имя с мольбой и нетерпением, которые означают лишь одно…
– Мамочка!
Крик был далеким, едва слышным и – таким ненужным, отвлекающим… Дверь спальни отворилась, и на пороге возникла маленькая фигурка Чарли. Она зевала и тащила за собой плюшевого медвежонка, которого Бен купил сегодня в парке.
– Мамочка! – Еще один зевок, и Чарли замерла, увидев необычную сцену. – Мне приснился плохой сон. – Она всхлипнула.
– Ох, милая! – Элли бросила на Конгрива быстрый, чуть укоризненный взгляд. Как будто это он был виноват, что Чарли приснился дурной сон! Бен с неохотой опустил руки. Этот человек уже один раз соблазнил ее, когда она была неопытной девочкой, и, похоже, мало изменился за прошедшие годы. Как он посмел? Как он посмел встать между матерью и ее ребенком? Как мог он отвлекать ее от самого главного в жизни? Этого нельзя объяснить иначе, чем…
– Дорогая… – Сердце Элли все еще быстро билось, но уже подступало разочарование. Оставалось только сыграть свою роль до конца. Ласково пригладив растрепанные волосы Чарли, она произнесла, не глядя на Бена: – Думаю, тебе лучше уйти, Бен. Чтобы снова уложить Чарли, потребуется некоторое время.
– Как трогательно.
Элли резко обернулась и увидела циничную усмешку, скривившую его губы. Она поняла, что переиграла, – Бен видел всю ее тактику насквозь. Элли покраснела до корней волос. Получалось, что это она сама соблазняла его, чтобы оттолкнуть, как только он будет достаточно возбужден. Она отвернулась от него, когда он подошел.
– Укладывать детей спать – в этом я эксперт. У меня было много практики, хотя и не со своими детьми.
Он подошел к Чарли, и голос у него стал мягче и нежнее:
– Иди ко мне. Давай я отнесу тебя назад в кровать и уложу поудобнее. Будет просто ужасно, если ты не выспишься и утром будешь слишком уставшей, чтобы пойти поплавать в бассейне. Помнишь, мы ведь договаривались. Я хочу увидеть, как ты ныряешь с разбегу, ты мне рассказывала.
Нырять с разбегу! Элли последовала за ними в спальню. Она едва слушала, что он там рассказывает о какой-то семье из Монтаны.
– …намного больше, чем большинство ферм в Англии. Зимой там выпадает много снега, и все катаются на лыжах. Ты когда-нибудь каталась на лыжах, Чарли?
– Нет. Но мы с мамой однажды катались на санках.
– Хорошо, думаю, когда-нибудь мы попробуем. Может быть, ты как-нибудь приедешь к ним. Вы с Джесс сможете…
Нет, с этим надо кончать! Сейчас Бен заморочит Чарли голову. Они назначат даты и рейсы самолетов, на которых полетят в Монтану. А когда все обещания превратятся в ничто и Бен растворится в сиянии голубого дня, ей достанется чертовски тяжелая работа по склеиванию осколков разбитой жизни.
– Пора спать, Чарли. Скажи Бену «спокойной ночи».
– Спокойной ночи, Бен. – Глаза девочки уже слипались. – И не забудь про завтрашнее утро. Я умею плавать, хотя и не уверена, что смогу кататься на лыжах…
– Не забуду. – Чарли отвернулась к стенке и зарылась поглубже в подушку. Бен провел рукой ей по волосам. – Доброй ночи, золотко. Спи крепко. – Его голос был теплым и таким надежным.
Это сигнал, сказала себе Элли. Сигнал о том, что надо выпроводить этого человека как можно скорее. В том числе и из жизни. Она вышла из спальни и, минуя гостиную, направилась прямо в холл. Намек был достаточно прозрачен.
Его скептически поднятая бровь подтвердила, что ее ход не прошел незамеченным.
