– У тебя опять пошла кровь, давай я перевяжу.
– Мне не нужна нянька, жизнь не останавливается из-за какой-то царапины. – Его тон был таким холодным, что она задрожала. – Это обычная царапина, Кейт, иди спать, я слишком занят, чтобы отвлекаться на разговоры. – Он поднял молоток и принялся долбить стену.
Она проглотила обиду. Может, это из-за боли в руке или сказывается усталость после долгой недели?
– Дилан? Что происходит?
Он посмотрел на нее, и она увидела боль в глубине его темных глаз.
– Пожалуйста, Кейт, у меня больше нет сил.
Кивнув, она удалилась в свою спальню, так и не поняв, что именно он хотел этим сказать, но чувствуя, что и у нее самой кончается запас сил и терпения.
На следующей неделе почти ничего не изменилось, разве что Дилан злился меньше. Хотя для Кейт его молчаливая сдержанность была слабым утешением, ее надежды на то, что он станет с ней более открытым, не оправдались.
Она кипела от злости. Сильный молчаливый персонаж, может, и вызывает восхищение на экране, но жить с обладателем такого характера очень тяжело. И одиноко.
Заседания совета директоров больницы занимали большую часть ее дневного времени, а по ночам она сидела допоздна над своей историей, чтобы закончить в срок. На все вопросы Дилана она уклончиво отвечала, что ищет нужную ей информацию в Интернете. Он только хмурился, не скрывая своего раздражения.
В воскресенье вечером после очередного бесконечного заседания Кейт вернулась домой довольно рано и с усталым вздохом упала на диван.
– Тяжелый день? – спросил Дилан.
Она взглянула на стеклянные створчатые двери, которые он установил в стене.
– Довольно тяжелый, – она улыбнулась ему, вскакивая на ноги и быстро снимая пиджак. – Ты что-нибудь ел?
– Нет, но я подумал, что ты придешь усталой, так что заказал пиццу. Сейчас поставлю ее в духовку.
– Спасибо.
Глупо, но он испытал радость при виде благодарности на лице Кейт.
Она была настоящей загадкой. Невозможно проводить столько времени за компьютером ради праздного поиска в Интернете, должно быть, она занята чем-то очень важным. Она посвящает столько времени общественной работе. Насколько бы легче было противостоять ее очарованию, если бы эта девушка была просто избалованной принцессой, развлекающейся игрой в благотворительность. Противостоять? Проклятие! Дилан покачал головой. Кого он хотел обмануть? Он был неравнодушен к Кейт задолго до того поцелуя на их свадьбе. Она волновала его, один ее вздох приводил его в замешательство. Только Господу Богу известно, как она сводит его с ума.
– Дела с детской больницей продвигаются? – спросил он, выкладывая пиццу на противень.
Отвечая на его вопрос и одновременно пробираясь к холодильнику, она слегка задела его. От этого мимолетного прикосновения его словно током пронзило.
Кейт сделала жадный глоток из бутылки с молоком.
– Председатель комиссии считает, что расходы на снос старого здания превысят то, что мы можем себе позволить. Но это же смешно. Я сказала ему, что мы не можем себе позволить не построить эту клинику. Мы не можем объяснить больным детям, что не смогли построить для них достойный лечебный центр, так как испугались трудностей.
Дилан на мгновение задумался.
– Ты права. Объяви комиссии, что моя строительная компания возьмет на себя снос и расчистку участка в качестве безвозмездного дара больнице.
Лицо Кейт осветилось счастливой улыбкой.
– Правда? – Она бросилась ему на шею. – О, Дилан, ты такой замечательный!
– Кейт…
Что бы он ни намеревался сказать, его слова потонули в поцелуе, которым она его наградила. Таком теплом, страстном, наполненном ее ослепительной энергией. И в то же мгновение мир завертелся вокруг них, разламываясь пополам, исчезая в огне, который невозможно было унять. Становилось все горячее и горячее.
Его пальцы непроизвольно скользнули вниз по ее спине и притянули ее так близко, что он почувствовал ее груди. Поцелуй становился глубже, медленнее и напряженнее, и он потерял разум, ощущая себя неуправляемой песчинкой, смытой мощной волной. Но в тот момент, когда он наклонил ее, подсаживая на кухонный стол, легкий вздох, вырвавшийся у Кейт, вернул его к реальности.
– Я должен остановиться, – пробормотал он.
Но она притянула его за ворот и скользнула рукой под его рубашку. И все его мысли снова исчезли, поддаваясь лишь желанию тела. Ее пальцы пробежали вниз, и у него вырвался стон. Кейт остановилась от неожиданности. Может, она слишком спешит? Может быть. А может, и нет. Черт! Нужно же что-нибудь решать, пока не поздно. Что выбрать в такой ситуации – доводы разума, веление сердца или более примитивные инстинкты? Губы Дилана, дразня, спускались вниз по ее подбородку, и она закинула голову назад, подставляя ему шею. Больше всего на свете ей хотелось почувствовать его губы на своей груди, как тогда, в их брачную ночь.
– Прости, – выдохнул Дилан, кончиками пальцев обводя бугорки на ее груди.
– За что? – Кейт заморгала, прогоняя слезы отчаяния.
– Я обещал, что не стану целовать тебя снова.
– Но это я тебя поцеловала.
– Верно.
Его глаза стали такими темными, какими она их еще никогда не видела. Дрожь от возбуждения охватила тело Кейт. Она покачнулась и заметила, что ее ноги обвивают его бедра, а подол юбки задрался кверху. Пути назад не было. Комната закружилась, когда он подхватил ее на руки, поддерживая снизу. Легко вскрикнув, она обняла его за шею и крепче сжала ногами его бедра. Стены и потолок завертелись вокруг, когда Дилан, опершись коленом о ее постель, опустил ее вниз. Тем же мягким движением он положил свою руку на ее грудь, смыкая свои губы с ее. О боже! Кейт боялась пошевелиться или вздохнуть, опасаясь, что Дилан остановится. Время замедлило ход, отсчитываемое ударами ее сердца. Он дарил ей долгие, медленные поцелуи, такие глубокие, что трудно было определить, где их начало и где конец. Сквозь звон в ушах Кейт услышала два глухих удара об пол и предположила, что это были ботинки Дилана, упавшие на ковер. Собственные туфли она уже давно потеряла, и, пока она об этом размышляла, его руки освободили ее тело от всего остального. Вслед за дразнящими поцелуями последовали его пальцы, поглаживающие ее колени и икры – места, которые она никогда бы не назвала эрогенными зонами. Но когда он потер изгиб ее ступни о свою щеку, она ощутила слабость. От прикосновения колючей щетины по ее венам словно разлилась раскаленная лава.
– Наверное, я должен остановиться, – так неожиданно пробормотал Дилан, что до нее едва дошел смысл его слов.
Остановиться? Со смелостью, которой Кейт в себе даже и не подозревала, она подложила руки себе под голову и медленно потянулась. Дилан уставился на нее в мягком свете, падающем от лампы с ночного столика, и его мысли разлетелись, подобно мозаике в калейдоскопе. Он прикоснулся к узлу волос на затылке и распустил ее длинные волосы. Золотые пряди упали на плечи, разметались по подушке.
